Мира отлично справилась с поручением, а потом, очевидно, убежала вместе с остальными. Вероятно, ее предательство осталось безнаказанным. Возможно, она не подозревала, что вино, которым она угощала соплеменниц, отравлено. А возможно, женщины отравились вообще не вином, а какими-то другими продуктами. Кто знает?
Я окинул взглядом длинную вереницу своих рабынь. До этого утра в моем караване насчитывалось двадцать пять невольниц. В банде Хуры, не считая ее самой, оставалось семьдесят девять женщин.
– Отличный улов, – заметила Винка, оглядывая прибавление в рядах наших невольниц.
Она была абсолютно права. На траве перед нами лежало пятьдесят восемь новых пленниц. Мира отлично сделала свою работу. Мы захватили этих разбойниц без малейшего труда.
По моим подсчетам, в начале пути Хура командовала ста четырьмя разбойницами; сейчас у нее в подчинении, включая Миру, оставалась только двадцать одна женщина-пантера. Остальные восемьдесят три перешли в распоряжение Боска, торговца из Порт-Кара.
Усмехнувшись, я окинул взглядом всех этих светловолосых красавиц, соединенных друг с дружкой длинной цепью, словно жемчужины в ожерелье.
У Саруса, когда он выступил в путь, согласно моим предположениям, насчитывалось сто двадцать пять воинов. За последние несколько дней это количество уменьшилось с моей помощью до пятидесяти шести человек. А с учетом того воина, которого Сарус убил вчера собственными руками, у него оставалось сейчас пятьдесят пять человек.
Я рассчитывал, что скоро он начнет избавляться от своих пленников, оставляя их прямо на дороге, поскольку убивать их побоится. Сейчас его главная задача – как можно скорее добраться до моря, поскольку там его ждут «Рьода» и «Терсефора». Если понадобится, он бросит всех своих пленников, за исключением, конечно, Марленуса из Ара.
Я посмотрел вслед растворившемуся в лесу Сарусу с Тироса. Пора снова его навестить.
– Нет! Нет! Нет! – донеслись до меня истеричные женские вопли. Я оглянулся.
Одна из разбойниц, вскочив на ноги и захлебываясь слезами, пыталась сорвать с себя металлическое кольцо гарлского браслета. Она дергала цепь изо всех сил, и это несколько привело в чувство соединенных с ней подруг по несчастью. Они начали открывать глаза и обмениваться недоуменными взглядами.
В одно мгновение Винка оказалась рядом с бьющейся в истерике девушкой.
– На колени, рабыня! – грозно закричала рыжеволосая, замахиваясь на девушку розгой. – Голову вниз и немедленно прекратить свои вопли!
Девушка ошеломленно посмотрела на нее и медленно опустилась на колени.
– Да, госпожа, – едва слышно произнесла она.
Я заметил, что приходящие в себя разбойницы также начинают беспокоиться. Действие наркотика еще не закончилось, поэтому их реакция была замедленной и во многом непредсказуемой. Девушки недоуменно рассматривали надетые на них металлические цепи, оглядывались вокруг, пытаясь сообразить, проснулись ли они или сон продолжается.
Еще одна разбойница разразилась истерическими воплями, и рядом с ней немедленно выросла Винка. Через считанные мгновения девушка уже стояла на коленях, низко опустив голову, так что ее волосы касались земли, и давилась рыданиями, но уже беззвучными.
– Хватит этим рабыням отсыпаться, – сказал я Винке. – Принесите воды и приведите их в чувство.
– Да, хозяин.
– Потом продолжайте действовать как раньше, – распорядился я.
– Да, хозяин, – последовал неизменный ответ.
Я кинул последний взгляд на свой изрядно пополнившийся невольницами караван и зашагал в том направлении, где скрылись в лесу люди с Тироса и разбойницы Хуры, которых осталось всего двадцать один человек.
18
БЕРЕГ ТАССЫ
– Море! – кричал человек. – Море! Море! Пошатываясь, он вышел из чаши, оставив за спиной сплошную стену деревьев. Он в одиночестве стоял на высоком берегу, широко расставив непослушные дрожащие ноги. Лицо его покрывала густая жесткая щетина, а желтая туника тиросского воина загрязнилась и во многих местах порвалась.
Постояв немного, человек начал спускаться к воде. Дважды он падал и с трудом вставал, пока не добрался до песка, влажного от пены прибоя. Он зашел в воду и опустился на колени. Набежавшая волна, подгоняемая легким утренним бризом, толкнула его в грудь, выталкивая из воды назад, на влажный песок. Он не удержался и упал. Волна схлынула, и человек, перевернувшись на живот, на мгновение прижался к песку губами. Волна тут же потихоньку подкралась снова и накрыла его с головой. Он поднял лицо над водой и, опираясь на руки, тяжело поднялся на ноги. Он обернулся к Сардару, отстоящему от него на тысячи пасангов, и воздел к нему поднятые над головой ладони.
Меня он не мог заметить среди густой листвы деревьев. Думаю, ему сейчас вообще было не до меня. Человек снова упал на колени и плеснул водой в лицо.
– Море! – в который уже раз крикнул он и рассмеялся.
Он был смелый человек, этот Сарус с Тироса, капитан «Рьоды». Он дошел до моря один, намного обогнав своих людей. И блистательную Тассу он увидел Первым; безбрежную, сверкающую Тассу, о которой все они грезили столько тревожных дней и ночей.
Тиросцы вышли к морю. Я позволил им это сделать.
Я внимательно вглядывался в западную часть горизонта. Там, вдали, седые гребни волн постепенно превращались в сплошную сверкающую беспредельную гладь моря, еще дальше незаметно перетекающего в такую же беспредельную гладь неба.
