Она, несомненно, должна предполагать, что я действую при поддержке целой банды – и возможно, довольно большой – лесных разбойниц.
Я усмехнулся. Никем не замеченный, я продолжал наблюдать за своим противником, сидя в густом переплетении ветвей кустарника.
На сверкающей глади Тассы не было ни малейшего намека на приближающийся парус. Горизонт оставался пустым. По небу плыли быстрые легкие облака. До меня доносились беззаботные крики морских птиц: над водой кружили белокрылые чайки, а по берегу в поисках морских улиток степенно расхаживали маленькие толстоногие тибиты. В воздухе чувствовался запах соли и водорослей.
Тисса была, как всегда, прекрасна.
Сарус и его воины под неустанным давлением с моей стороны двигались по лесу значительно быстрее, чем от них можно было того ожидать. Поэтому, очевидно, они явились на встречу с «Рьодой» и «Терсефорой» задолго до назначенного срока.
В течение последних двух дней не подвергавшиеся нападениям, Сарус и его люди, несомненно, решили, что терроризировавшие их «рабовладельцы» наконец удовольствовались доставшейся им добычей и прекратили преследование. Ну что ж, они действительно «заработали» в этом рейде неплохо. Самому же Сарусу не было никакого дела до тех восьмидесяти с лишним разбойниц, которых – по своей, заметьте, глупости – потеряли его прекрасные, но столь незадачливые союзницы. Он-то со своими людьми и Марленусом из Ара благополучно ушел от преследования.
Хура, безусловно, тоже не чувствовала себя безутешной. Ее заботило больше всего, как бы самой не попасть в руки охотников за людьми и не стать для них предметом для развлечений.
Сарус и Хура благополучно добрались до берега моря. Это сейчас самое главное. Даже если «рабовладельцы», не дававшие им до сих пор покоя, вознамерятся преследовать их и дальше, они бросят всех оставшихся пленников-мужчин. Такой подарок сможет удовлетворить любого охотника за людьми. Сарус все рассчитал прекрасно. За исключением одной маленькой детали. Я не был простым охотником за людьми. Я окинул взглядом берег. Мои враги и их пленники застыли у самой кромки воды. В набегающих волнах Тассы Сарус и Хура чувствовали себя в безопасности. Я усмехнулся.
Марленус вместе с Риммом, Арном и остальными пленниками стояли по колено в воде. Их взгляды были устремлены в даль моря. Я видел напряженно сжатые кулаки великого убара. На щеках у него перекатывались желваки. Он безотрывно смотрел в том направлении, где находился Тирос.
По команде Миры все двадцать четыре невольницы опустились на колени у самой кромки воды и застыли в позе рабынь для наслаждений. Лица их также были обращены в сторону Тироса.
Сами тиросцы вели себя как дети. Они словно не верили тому, что происходит, и, оглашая берег радостными криками, подбрасывали в воздух шлемы и окатывали друг друга водой. Лес остался далеко позади. Здесь, у воды, они чувствовали себя в безопасности.
Стоя в отбрасываемой ветвями деревьев густой тени, я наблюдал за ними и молча усмехался.
В течение второй половины дня я следил за тем, как невольницы, скованные попарно, под присмотром тиросцев и женщин-пантер собирают в лесу хворост и сносят его в одно место на берегу, расположенное ярдах в двадцати над полосой прибоя, строя таким образом огромный маяк.
Да, именно свет этого маяка станет сигналом для кораблей.
Я обратил внимание, что Кара и Тина были скованы цепями вместе, создавая одну пару рабынь. Во второй паре работали Гренна и Шира. За ними наблюдали двое тиросцев. Шира, несомненно, рассматривалась охранниками как особо дерзкая рабыня, поэтому за ней наблюдали не женщины-пантеры, а мужчины. За парой невольниц, возглавляемых Вьерной, тоже следили двое воинов. Я заметил, что колокольчики у нее с ноги сняты. Меня порадовало, как подобраны три пары рабынь; это полностью соответствовало моим замыслам.
Тем временем несколько тиросцев без особых опасений вошли в лес и стали рубить молодые деревья. Я им не мешал. Они мечами заострили стволы срубленных деревьев с обоих концов и отнесли их к небольшому холмику на берегу, возвышавшемуся над водой футов на десять, где принялись вгонять эти колья „ землю. Воины работали быстро, и вскоре отведенное под лагерь место окружил плотный высокий частокол, отгородивший примыкающее к воде пространство в сотню футов шириной и – полукругом – часть земли. Этот небольшой форт вполне мог защитить тиросцев от стрел, выпущенных из леса, а костры, разведенные со стороны, обращенной к морю, надежно предохраняли лагерь от визитов непрошеных диких обитателей леса. Хотя, думаю, последняя мера предосторожности с их Стороны была мало оправданной, поскольку и пантеры, и слины – наиболее частые охотники на человека – редко выходят из-под прикрытия деревьев и прохаживаются по берегу. Начинало темнеть.
Возведенный тиросцами форт почти вплотную примыкал к выступу, на котором уложили громадную кучу хвороста. Костру, разведенному здесь, отводилась роль маяка. В случае необходимости он мог бы служить дополнительным предостережением для диких зверей.
Не выходя из своего укрытия в лесу, я не мог вести стрельбу по находившимся внутри форта; но я и не собирался этого делать. Сейчас от меня требовалось только одно: наблюдать.
– Зажечь маяк! – донеслась до меня команда Саруса.
Брошенный на кучу хвороста факел прочертил яркую огненную дугу на фоне сгущающейся тьмы, и тиросцы за стенами лагеря огласили воздух радостными криками. Пламя костра быстро обежало политую горючими маслами груду хвороста и одним гигантским языком мгновенно взметнулось в ночное небо. У зрителей вырвался восхищенный вздох. Здесь, на отрезанном от цивилизации, поросшем дикими северными лесами берегу Тассы, человек чувствовал себя особенно одиноким, незащищенным, нуждался во всем, что способно было дать ему хоть немного уверенности в себе. Вот почему разгоревшийся костер доставил им такое удовольствие.
Тиросцы затянули какую-то бравую песню, а позади них, у внутренней стены частокола, лежали закованные в цепи Марленус, Арн, Римм и их товарищи по несчастью. Они лежали на животах, повернутые лицами к частоколу: чем меньше раб видит и знает, тем лучше им управлять. Кроме того, скованные за спиной цепями руки все время находятся на виду у охранника. Позднее, когда тьма спустится, им свяжут и ноги, стянув кожаными ремнями левую лодыжку одного с правой лодыжкой его соседа. Подобные меры предосторожности будут предприняты и по отношению к пленным разбойницам. Тиросцы сумеют их обезопасить. Рассчитывать на помощь разбойниц не приходилось, союзников в лагере у меня не будет.
Марленус и его охотники лежали у внутренней части изгороди. С другой стороны лагеря, ближе к воде, уложили пленных женщин-пантер. За ними в ряд на песке располагались покрывала, предназначенные для Хуры и ее разбойниц, а у самых костров, закрывающих вход в лагерь со стороны моря, отвели место для
