Вскоре все они скрылись среди густых деревьев. Они возвратятся в свой лагерь, разбитый к северу от Лауриса, где их дожидаются тарны. Они поднимутся в небо и возьмут направление на Ар, и Хура, конечно, будет привязана к седлу великого убара.
Я смотрел им вслед.
Марленус привезет с собой в качестве рабынь Хуру и Миру – двух предводительниц лесных разбойниц, стремившихся его обесчестить, приуменьшить его славу, его величие. Здесь же будут находиться и еще несколько женщин-пантер, закованных в цепи, обнаженных, покорностью своею подчеркивающих значимость одержанной великим убаром победы. Тиросцы, желавшие поражения великого убара, в большинстве своем погибли, а оставшиеся в живых еще позавидуют мертвым, ибо им суждено быть проданными в рабство. Даже корабль их перешел в качестве трофея во владение некоему Боску из Порт- Кара, немного помогшему великому убару одержать очередную победу.
Марленус отправился в северные леса поймать Вьерну и освободить женщину по имени Талена. С первой частью поставленной задачи великий убар справился как нельзя более успешно, и, мало того, завоевав, подчинив себе гордую предводительницу лесных разбойниц, он с обычным для себя великодушием подарил ей свободу. Разве этот величественный жест не достоин истинного убара? Что же до второй части намеченного плана, касающейся освобождения этой женщины – как там ее? ах да, Талена, – то обстоятельства сложились таким образом, что это мероприятие стало недостойным внимания убара. Эта женщина обратилась к нему с просьбой внести за ее освобождение выкуп, тем самым признавая себя рабыней. Да, прежде между ними существовали кое-какие родственные отношения, но он их, безусловно, немедленно прервал, поскольку у убара не может быть ничего общего с рабыней. Уже сам по себе интерес к судьбе простой рабыни не достоин внимания убара. Если ему подобает освободить ее как бывшую гражданку Ара, что ж, он отдаст такое распоряжение, но, право же, это сущая мелочь. Он даже не удосужился поинтересоваться у Вьерны о ее местонахождении, да и сама предводительница разбойниц – горианка до мозга костей – не посмела унизить великого убара, занимая его внимание подобной чепухой. Вьерна почитала его, Марленуса, превыше любого другого мужчины Гора. Она не могла позволить себе нанести ему какое-либо оскорбление. Очевидно, она сама послала двух своих женщин, охранявших эту самую Талену, в его, Марленуса, лагерь, расположенный к северу от Лауриса, чтобы они доставили к убару эту рабыню и он смог – взглядом не убара, но мужчины – посмотреть, заинтересует ли его эта невольница или нет.
Она, конечно, сумеет вызвать у него интерес; я в этом не сомневался. Как не сомневался и в том, что любые попытки посягательства на честь и величие убара будут немедленно пресечены.
Я окинул взглядом вырванные из земли и разбросанные на берегу колья, еще недавно представлявшие собой укрепление лагеря тиросцев.
– Турнок, – сказал я, – соберите эти колья и разожгите из них большой сигнальный костер.
Он ответил мне печальным взглядом.
– На него некому будет смотреть, – тихо произнес он. – Но я разожгу костер. Я сделаю его таким, что свет от него будет виден пасангов на пятьдесят.
Я и сам не знал, почему во мне родилось желание разжечь здесь сигнальный костер. Мало кому на Горе удастся его увидеть. И уж конечно никто даже не взглянет сюда с планеты Земля. Но если кто и заметит полыхающий на далеком берегу одинокий огонек костра, как поймет он, что означает этот затерявшийся среди бескрайних диких северных просторов маяк, если даже я сам не знаю, зачем его зажег?
Я повернулся к Шире.
– Ты достойно вела себя в лагере тиросцев, – сказал я. – Ты свободна.
Накануне вечером я уже подарил свободу Винке, своей верной рыжеволосой помощнице, и двум бывшим пага-рабыням – темноволосой и девушке со светлыми волосами. Позднее им будет предложено золото и их с почестями доставят в их родные города.
– Очень хорошо, – ответила Шира. В глазах ее стояли слезы. Она уже знала, что я выпущу ее на волю.
– Калеке не нужны красивые рабыни, – пробормотал я.
Девушка прижалась губами к моей ладони.
– Я люблю вас, мой дорогой Боск, – едва слышно произнесла она.
– Это означает, что ты изъявляешь желание со мной остаться? – уточнил я.
– Нет, – рассмеялась она.
Я понимающе кивнул.
– Нет, мой дорогой Боск, – повторила она, – и вовсе не потому, что вы калека.
Я ответил ей удивленным взглядом.
– Мужчины вообще многого не способны понять, – снова рассмеялась Шира. – Они такие глупые. Но женщины еще глупее, потому что они их любят.
– Ну, так оставайся со мной, чего ты мучаешься? С тобой я буду чувствовать себя гораздо умнее! – съязвил я.
Она покачала головой.
– Нет, – печально ответила она. – Не мое имя бормотали вы, лежа в горячечном бреду в каюте «Терсефоры».
В ее голосе слышались слезы.
Я отвернулся. Отвернулся к Тассе, медленно катящей свои вечные волны.
– Я желаю вам всего самого хорошего, мой дорогой Боск из Порт-Кара, – тихо произнесла девушка.
– И тебе всего самого доброго, Шира, – пробормотал я.
Ее губы снова на короткое мгновение коснулись моей ладони, и она тут же подбежала к Турноку, нетерпеливо ожидая, пока он снимет с нее ошейник и она сможет, как Вьерна, раствориться в бескрайних просторах северного леса.
