женщинами.
Я обменялся с Риммом и Турноком быстрым взглядом.
– Это она, – сказал я. Мои спутники усмехнулись.
– Должно быть, та самая, что опоила наркотиками и обчистила Арна, – добавил Римм.
Мы рассмеялись. Да, Арн, наверное, многое бы отдал, чтобы оказаться сейчас здесь. Чего, конечно, не скажешь о самой Тине.
– Не соблаговолит ли леди Тина из Лидиуса повернуться ко мне? – с прежней издевательской учтивостью повторил старший судья.
Девушка неловко повернулась в прилегающей к ее шее полукруглой кожаной подушечке, удерживаемой на плечах толстой цепью, и подняла глаза на стоящего на повозке судью.
– Вы пытались – и это совершенно точно установлено – совершить воровство, – официальным тоном произнес судья.
– Чего там пыталась! Она меня обокрала! – обращаясь к толпе, видимо, уже не в первый раз, закричал один из присутствующих. – Она украла два золотых! У меня есть свидетели!
– Верно, – поддержал его еще кто-то. – Нам потребовалось не меньше ана, чтобы ее поймать.
Судья не обращал внимания на их реплики.
– Вы пытались совершить воровство вторично, – продолжал он.
На лице девушки отразился ужас.
– Вы обвиняетесь в воровстве вторично, – напомнил судья, – и со всем прискорбием я вынужден привести приговор в исполнение.
Девушка не в силах была пошевелиться.
– Леди Тина, вы понимаете, что это означает?
– Да, господин судья, – едва слышно пробормотала она.
– Желаете ли выслушать, какой вам вынесен приговор, леди Тина? – поинтересовался судья.
– Да, господин судья, – глядя на него, ответила девушка.
– Леди Тина, вы приговариваетесь к публичному обращению в рабство.
Слова судьи потонули в одобрительном хоре голосов. Девушка обречено уронила голову. Ее уже ничего не могло спасти.
– Подведите ее к дыбе, – распорядился судья.
Человек, управлявший повозкой, подошел к связанной девушке. Он отстегнул цепь, прижимающую ее шею к кожаной подушке, и, поддерживая под руки, по-прежнему связанные за спиной, помог ей подняться по ступенькам на повозку. Она остановилась рядом с судьей и низко опустила голову.
– Леди Тина, подойдите к дыбе, – потребовал судья.
Девушка машинально, словно во сне, подошла к дыбе и прижалась спиной к металлической поверхности. Правивший повозкой человек опустился на колени и закрепил лодыжки девушки на ободе дыбы. Затем обошел ее сзади и развязал веревки, стягивающие ее запястья.
– Положи руки на голову. Разведи локти пошире, – командовал он.
Девушка послушно выполняла все, что ей говорили.
– Ложись, – приказал он, поддерживая ее за плечи.
Она легла, растянувшись на металлической, несколько выгнутой поверхности дыбы, напоминающей большое колесо. После этого человек развел ей руки, уложил ее запястья в специальные углубления на ободе дыбы и привязал их ремнями. Такую же операцию он проделал с ногами девушки, закрепив в пазах на ободе ее щиколотки. Затем широкими ремнями притянул ее колени к спицам дыбы и, когда девушка замерла на ней, словно распятая, длинным рычагом сзади еще больше выгнул центральную наружную часть колеса. Теперь у девушки не было ни малейшей возможности пошевелиться. Ее бедра оказались закрепленными намертво. Клеймо должно получиться четким и глубоким.
Человек, натянув длинные кожаные рукавицы, вытащил из жаровни раскаленное тавро для клеймения рабов. На его торце даже отсюда была заметна пылающая буква размером в целый дюйм – начальная буква слова «кейджера», означающая на горианском «рабыня». Это красивая, изящная буква.
Судья оглядел распростертую на дыбе леди Тину из Лидиуса. Она ответила ему беспомощным, наполненным беспредельным ужасом взглядом.
– Поставить клеймо на теле леди Тины, – распорядился судья. – Отныне она рабыня. – Он повернулся и медленно спустился с повозки.
Девушка у него за спиной разразилась душераздирающим воплем, утонувшим в ликующих криках зрителей.
Человек отбросил тавродержатель в жаровню и быстрыми грубыми движениями сорвал ремни с запястий и щиколоток девушки. Теперь с ней можно было не церемониться. Схватив несчастную за волосы, он рывком поставил девушку на ноги. Она захлебывалась от рыданий.
– Перед вами новоиспеченная рабыня! – громовым голосом провозгласил держащий ее за волосы человек. – Сколько мне будет предложено за нее?
– Четырнадцать медных монет! – крикнул кто-то из присутствующих.
– Шестнадцать! – перебил его другой.
