Полог громадной, растянутой на восьми высоких шестах охотничьей палатки убара был откинут, и со своего места за низким столом я мог видеть веревки, натягивающие края нашей палатки, а чуть поодаль – внутреннюю стену частокола, построенного из толстых заостренных ветвей. Видел я и людей Марленуса, сидящих у костров, и разложенные тут и там всевозможные коробки, и скатанный в рулоны брезент, и рамы с натянутыми для просушивания шкурами, свидетельствующими об удачной охоте. Я знал, что в больших деревянных клетках Марленус держит двух слинов и четырех лесных пантер, пойманных живыми.
– Вина! – приказал Марленус.
Красивая рабыня тут же наполнила его кубок.
– Не хочешь ли сыграть? – спросил Марленус, указывая на доску с уже расставленными в боевом порядке фигурами, готовыми начать сражение.
– Нет, – ответил я.
Настроение сейчас было не для игры. Мне уже приходилось меряться с ним силами. Его атаки всегда отличались сокрушительной напористостью. Я и сам играю в довольно агрессивной манере, но в поединках с Марленусом чаще вынужден защищаться. Играть с ним можно, лишь обороняясь, ведя позиционную борьбу и ожидая, когда он, увлекшись, допустит какую-нибудь ошибку. Однако он редко это себе позволял. Он был действительно превосходным игроком.
– Ну что ж, – ответил Марленус, – значит, играть сегодня не будем.
Я подвинул свой кубок. Рабыня наполнила его вином.
– Когда вы отправитесь к обменному пункту? – поинтересовался я.
Марленус уже находился в лагере пять дней, проводя большую часть времени на охоте. Однако еще ни разу он не предпринял попытки добраться до обменного пункта разбойниц, где томилась в рабстве Талена, или хотя бы подойти к нему поближе.
– Я еще не закончил охотиться, – ответил Марленус.
Он, по-видимому, вовсе не спешил освободить Талену.
– Гражданка Ара прозябает в рабстве, – попытался я укорить его.
– Мне нет дела до рабов, – ответил он.
– Но ведь она – гражданка Ара!
Марленус отхлебнул вина.
– Когда-то она, возможно, и являлась таковой. Но теперь она самая обычная рабыня.
Согласно закону, в глазах всех гориан раб – это животное, животное, а не человек. У него нет имени, за исключением того, которое пожелает дать ему его хозяин. У него нет кастовой принадлежности, нет гражданства. Он даже не существо, он – вещь, которую можно приобрести, продать, а то и просто выбросить за ненадобностью; он – вещь, которая может существовать лишь в качестве чьей-либо собственности, предмет, не более того.
– Речь ведь идет о Талене, – напомнил я.
– Я не знаю женщины с таким именем, – отрезал Марленус.
– И все же я не верю, что в вас не проснется жалость к рабыне, которая некогда являлась гражданкой Ара, какой бы ничтожной она теперь ни была.
– Верно, – согласился Марленус, – и я действительно выпущу ее на волю или, точнее, распоряжусь о том, чтобы ее выпустили. – Он задумчиво повертел в руках кубок и снова взглянул на меня. – Я пошлю кого-нибудь освободить ее, когда мы готовы будем вернуться в Ар.
– Понятно, – ответил я.
– Однако думаю, нам следует поохотиться здесь еще несколько дней.
Я пожал плечами.
– Конечно, убар. Это гораздо важнее.
Марленус щелкнул пальцами и указал на опустевший кубок. Стоявшая в углу палатки на коленях рабыня тут же подошла и наполнила его из большого двуручного кувшина. Она была очень красива.
– Мне тоже налей, – велел я.
Она наполнила мой кубок. Наши взгляды встретились. Рабыня опустила глаза. На ней была короткая прозрачная накидка из желтого шелка, сквозь которую ясно различалось рабское клеймо на левом бедре. На шее у нее, наполовину скрытый густыми светлыми волосами, виднелся узкий металлический ошейник.
– Оставь нас, рабыня, – распорядился Марленус.
Девушка поспешно удалилась. Сегодня вечером эту девушку наказали плетьми за попытку побега. Марленус вместе с двумя охотниками обнаружил ее уже через ан. С детских лет привыкший к охоте, убар стал непревзойденным мастером читать следы. Ускользнуть от него было невозможно. Не удалось и этой девчонке, так и не сумевшей понять, каким образом ее так быстро поймали и водворили назад, в лагерь.
Марленус передал беглянку своим людям и распорядился, чтобы ее наказали плетьми. Девушку привязали к столбу посредине лагеря и отсчитали десять ударов плетью. Ни сам Марленус, ни большинство находившихся в лагере не выразили к экзекуции никакого внимания. Это обычное наказание для рабыни, и девушка отделалась так легко, поскольку речь шла о первой попытке к бегству. К тому же она недавно носила ошейник и еще не успела в полной мере осознать свое новое положение.
Во время ее наказания мы с Марленусом разыгрывали очередную партию. Он как раз забрал одну из моих фигур, и я вынужден был отступить. После наказания девушку оставили стоять привязанной к столбу в течение двух анов. Затем Марленус приказал освободить ее и молча наблюдал, как она, морщась, растирает затекшие запястья.
