Все громче за спиной хруст ломаемых веток.
Бежать быстрее я уже не могла. И даже не потому, что ноги спутывало платье. Я знала: от мужчин мне не убежать. Они сильнее, проворнее. Я – всего лишь девушка. Чем бы там ни руководствовалась, создавая меня, природа, но способностью обогнать мужчин она меня не наделила. Как страшно: убежать от преследующих ее мужчин женщине не дано природой! Господи, какая глупость – персонифицировать природу, приписывать слепым стихиям какие-то обдуманные намерения! Ведь это всего лишь результат естественного отбора. Женщины, способные убежать от мужчин, потеряны для продолжения рода. Женщину должно настичь, опрокинуть навзничь и, надругавшись над ней, осеменить ее чрево, чтобы принесла потомство. Потому женщины и меньше, и слабее мужчин. Хотя на самом деле все, конечно, гораздо сложнее. Естественный отбор, затейливо переплетаясь с отбором половым, влияет не только на размеры тела, силу и ловкость женщин, но и определяет генетическую структуру пола в целом. Ведь вряд ли разумно было бы предположить, что отбор идет только в направлении формирования внешнего облика животного, не влияя на его внутреннее строение, что выживаемость определяется лишь пропорциями тела, а не способностью так или иначе приспосабливаться к условиям среды. Подобно тому как в ходе эволюции у льва сформировались клыки, а у газели – ловкость и головокружительная скорость (охотник приспосабливался к охоте, жертва училась ускользать от преследователя), в результате естественного отбора самцы становились сильнее, а самки – слабее (победитель приспосабливался к тому, чтобы побеждать, побежденный – к тому, чтобы сдаваться). Принято считать, что наше тело в значительной степени – продукт среды, но тут важно не забывать, что в основном формировалось оно в далекой древности, под влиянием былых условий, что они-то и оставили на нем наиболее глубокий отпечаток. Что значит: среда формирует способности? Значит, под влиянием условий среды определяется, каким способностям надлежит закрепиться в последующих поколениях.
И вот, к своему отчаянию, я воочию убедилась, что генетически не приспособлена к тому, чтобы убежать от мужчин.
Один из преследователей настиг меня.
– Погодите-ка, леди, – услышала я.
Дрожа, судорожно хватая ртом воздух, я забилась в его руках.
– Почему вы убежали, леди Сабина? – спросил он. – Ведь это опасно. Поймал! – крикнул он остальным.
Я попробовала вырваться, но он держал меня крепко. Мгновенно вокруг собрались еще несколько мужчин. Он отпустил меня. Молча, отворачиваясь от незнакомцев, я стояла среди них, как в ловушке.
– Это леди Сабина? – спросил кто-то.
– Посмотрите на меня, – услышала я голос.
Я не повернула головы. Мужские руки легли мне на плечи, решительно повернули меня к говорившему.
– Поднимите голову к свету, – велел он.
Я все стояла опустив голову, но он, протянув руку, поднял мой подбородок. На скрытое покрывалом лицо упал лунный свет.
Я подняла глаза. Главный воин. Но он же не должен был бежать за мной! Ему следовало остаться в лагере!
В едва пробивающемся сквозь ветви неверном свете луны он взглянул мне в глаза. Чуть отступив, осмотрел мое платье. И спросил:
– Кто вы?
Я не отвечала. Стоит мне заговорить – и по акценту, по моему ломаному горианскому во мне тут же опознают рабыню-варварку.
– Вы не леди Сабина. Кто вы? – повторил он.
Я молчала.
– Скрываетесь от нежеланной помолвки? – допытывался он. – Ваш кортеж попал в засаду? Бежали от разбойников?
Я не проронила ни звука.
– Или от работорговцев? Мы – люди достойные. Мы не работорговцы. – Он внимательно осмотрел меня. – С нами вы в безопасности.
Сквозь ветви лился лунный свет.
– Кто вы? – в который раз спросил он.
На этот раз мое молчание, видимо, разозлило его.
– Предпочитаете предстать перед мужчинами с открытым лицом? – осведомился он.
Я покачала головой.
– Ну? – проговорил он, протянув руку к уличному покрывалу.
Я не отвечала.
Он отбросил покрывало с моего лица.
– Снимите перчатки.
Я стянула перчатки. Он взял их у меня и швырнул мне под ноги. Ночной воздух тронул ладони.
– Говорите, – приказал он.
Не дождавшись ответа, сдернул с меня домашнее покрывало. Мужчины плотнее сгрудились вокруг. Теперь от мужских взглядов мое лицо скрывали всего три покрывала: покрывало гордости, покрывало
