– Турнус, – ответила я, – земледелец. Глава касты в Табучьем Броде. Земля у него родит, а еще он дрессирует слинов.
Я гордилась Турнусом. О справном, искусном крестьянине здесь часто говорят: «Земля у него родит». Иногда этим выражением пользуются, чтобы просто выразить почтение, даже если человек землю и не обрабатывает. В любой касте, связанной с определенным видом деятельности, будь то сельское хозяйство, торговля или военное искусство, всегда есть люди, род занятий которых отличен от традиционного. Есть и те, кто, не входя в касту, живет тем же трудом. Обычно, хотя бывают и исключения, принадлежность к касте определяется по рождению. Но, случается, в касту принимают со стороны. Браки, как правило, совершаются внутри касты. В случаях же смешанных браков женщина – как чаще всего и бывает – может предпочесть сохранить свою кастовую принадлежность, а может вступить в касту супруга. Рожденные в таких браках дети принадлежат к касте отца. Подобно этому в некоторых городах решаются и проблемы гражданства. Выходцу из бескастового общества непросто представить, как важны для гориан касты. Кастовая структура, хотя, безусловно, и порождает немало трудностей, тем не менее помогает человеку определить свое место в жизни, учит высоко держать голову, роднит с тысячами собратьев, определяет образ жизни. Даже развлечения гориан – и турниры, и зрелища – часто связаны с кастовыми обычаями. По кастовому принципу распределяются и средства на общественные нужды. Кастовая система достаточно гибка, вполне возможны переходы из одной касты в другую. Но мужчины редко пользуются этой возможностью. Принадлежность к касте – предмет гордости, на членов других каст часто поглядывают свысока. Повзрослев, горианин ощущает себя плотью от плоти своей касты, и променять ее на другую для него все равно что землянину поменять гражданство: скажем, американцу на российское, французу на китайское. При всех своих недостатках кастовая структура придает горианскому обществу стабильность – ведь в таком обществе каждому находится место, труд каждого почетен, каждый с уверенностью смотрит в будущее. Есть на Горе и кланы – их членов связывают узы кровного родства. По обыкновению браки совершаются между членами одной касты – поэтому в основном кланы вписываются в кастовую структуру. Но кланы и касты – не одно и то же. Например, в один клан – пусть изредка – могут входить члены разных каст. Многие гориане считают клан родственной группой внутри касты. И во многих практических смыслах так оно и есть. По крайней мере, особого вреда в такой точке зрения нет. Довольно прочно привязанные к определенной местности, кланы обычно тесно связаны с конкретным городом. Касты же административных границ не знают. Рассказывая о Горе, нельзя не упомянуть о Домашних Камнях. Домашний Камень – вот что прежде всего отличает горианина от землянина. Тому, у кого никогда не было Домашнего Камня, ни за что не понять, как много значит он для горианина. Словами этого не выразишь. Пожалуй, не буду и пытаться. Скажу одно: самое печальное в людях Земли то, что у них нет Домашних Камней.
– Как тебя зовут, птенчик? – спросил меня Туп Поварешечник.
– Моему хозяину было угодно назвать меня Диной, – ответила я.
– Раз хозяину было угодно назвать тебя Диной, значит, ты и есть Дина.
– Да, хозяин! – поспешно согласилась я. У меня и в мыслях не было намекать, что меня могут звать как-то по-другому! Мелина сверлила меня глазами. – Я Дина! Только Дина, рабыня моего хозяина!
Четыре эти буквы – горианские ли, английские ли – и означали мое имя. Полное и единственное. Это решает хозяин.
– Симпатичная Дина, – обронил Поварешечник.
– Спасибо, хозяин, – потупилась я.
– Берешь? – Медине не терпелось.
– Руки грубоваты. – Он провел большими пальцами по моим ладоням. Я вздрогнула. – У тебя грубые руки, Дина.
– Я крестьянская рабыня, хозяин.
Копай, стирай, тяжелую мотыгу таскай – еще бы руки не огрубели!
Он все водил по моим ладоням пальцами, прижимая их все крепче. Я закрыла глаза, припала к столбу.
– Немного крема, – рассуждал он, – и станут помягче, в самый раз, чтоб ласкать мужчин.
– Да, хозяин.
Господи, а что бы я чувствовала, будь ладони мягче!
– Ну, предлагай цену за эту сучку, – поторапливала Мелина. Его рука коснулась моей шеи, палец протиснулся под веревочный ошейник, чуть оттянул его в сторону.
– На тебе ошейник из веревки. Жесткий, наверно?
– Что нравится моему хозяину, – проговорила я, – то и мне нравится.
– Лжешь свободному мужчине?
– О нет, хозяин! – вскричала я. Конечно, носить веревочный ошейник – радости мало. Но я – рабыня. Турнус – мой хозяин. И естественно, я в лепешку расшибусь, лишь бы ему угодить. Если так ему угодно – значит, должно и меня устраивать. Мое дело – угождать. В том-то и суть: я получаю удовольствие, доставляя удовольствие Турнусу. Иначе мне смерть. Мне нравится угождать ему. В этом – высшее наслаждение для рабыни.
– Угодить старается. Ну, не хочется тебе ее голую в меха затащить? – подначивала Мелина. – Задешево отдам.
– Как дешево? – поинтересовался Туп.
– Дешево.
– А Турнус знает, что ты ее продаешь?
– Какая разница? Я – свободная женщина. Его подруга. Могу делать что пожелаю.
– Хочешь, прелестная Дина, – поглаживая мне шею, спросил, – чудесный стальной ошейник, может, даже украшенный эмалью?
– У меня никогда не было ошейника.
