Трейси, когда они отошли от ограды. В глазах ее плясали лукавые огоньки.
– Похоже, девчонка скоро сколотит целое состояние на чаевых, – заметил Дерек, глядя, однако, на Трейси, а не на служанку из таверны.
На Трейси была неброская белая вязаная кофточка в цветочек в стиле шестидесятых годов, напомнившая ему какую-то знаменитую актрису… кажется, Ингрид Бергман. Только даже великая Ингрид никогда не выглядела так потрясающе, подумал он. Трейси застегнула только три стеклянные пуговки, точно посередине. Казалось, ее застигли в тот момент, когда она надевала кофточку. Или снимала ее.
Дерек потер затылок.
– Работы у нас много. С чего думаешь начать?
Трейси гуляла по площади, оживленно озираясь, уже всецело захваченная ярмарочной атмосферой.
– Эти рыночные прилавки – просто чудо. Давай посмотрим, что здесь происходит, прежде чем начнем снимать.
Слово «чудо», как оказалось, лишь отчасти передавало атмосферу палатки, в которой продавались стилизованные под Средневековье деревянные и кожаные приспособления для интимных игр. Дереку пришлось напрячь все силы, чтобы не выказать смущения, когда он заметил, как парочка покупателей с радостным хихиканьем испытывает в углу свое новое приобретение.
А наряды… безусловно, на ярмарках той эпохи продавалась одежда, но только не такая. Кожаные лифчики без чашечек и трусики с вырезами на стратегически важных местах.
Они вошли в палатку, где продавалось нижнее белье и украшения. Вход был завешен бархатным занавесом. Трейси подошла к прилавку и подбросила в руке увесистые серебряные цепи.
– Просто прелесть! – воскликнула она. – Нам обязательно нужно это снять.
Он старался отвести взгляд от полоски ее загорелого живота, видного в разрезе кофточки снизу.
– Непростая натура.
– Мы попросим кого-нибудь примерить цепи – просто для контраста.
– Чтобы не показаться наивными, так, что ли? – В замешательстве Дерек взял с прилавка массивное золотое кольцо и стал перекатывать его между пальцами.
– Украшение для груди. – Трейси приложила кольцо к себе.
Прежде чем он сумел что-либо сообразить, перед его глазами встала ее фигура – за вычетом кофточки. Он помнил, какая у нее гладкая, шелковистая кожа.
– Ну, как по-твоему? – спросила Трейси как ни в чем не бывало. – Удастся нам найти здесь подходящую модель?
– Вам очень пойдет, миледи, – вмешалась миловидная продавщица в средневековом костюме. – Они очень удобные. – Женщина сбросила с плеч бархатный плащ, и они увидели, как тускло блестят золото и серебро на ее собственной, совершенно обнаженной груди, подчеркнутой накрашенными сосками. – Может, господин купит его для вас? Если хотите, можете примерить и показать ему.
Трейси переглянулась с Дереком. Он стоял, словно его ударило молнией.
– Мы просто смотрим, – сказала она продавщице.
Чтобы чем-то занять руки, Дерек взял с прилавка другое кольцо. Слишком крупное для того, чтобы надевать на палец, подумал он, и слишком тяжелое для серьги. Неужели это…
– Вижу, вы выбрали одно из наших прекрасных украшений для вашего стержня. – Продавщица словно материализовалась из воздуха где-то возле его локтя. – Возможно, ваша дама поможет вам его надеть.
Просто великолепно, подумал он. Словно он и так не воспламенился при одном воспоминании о Трейси. Он неловко сунул кольцо в руку продавщице.
– Спасибо, не надо. – Ему только не хватало украшений для его «стержня»!
Трейси пристально взглянула на него.
– Неужели ты покраснел? Боже, ты весь горишь!
– Пора начинать съемку. – Дерек посмотрел на часы.
Трейси только рассмеялась.
– Как скажешь! – Мимо них зацокала копытами лошадь, на которой восседала дама в костюме леди Годивы, то есть совершенно голая, как и предписывалось ролью.
– Вот это да, – безо всякого энтузиазма произнес Дерек.
– А по-моему, здорово! Мне нравится, что они так вживаются в образ. Здесь пишут настоящие сценарии для каждого участника. Если ты проследишь внимательнее, то заметишь, что у них весь день расписан.
– Вот как? – Он указал на помост, где проходил аукцион. На торги был выставлен парень в кожаной безрукавке и замшевых облегающих штанах с вырезом посередине, обнажавшим его мужскую стать. – Жеребец на продажу?
Трейси пожала плечами.
– Альтернативная действительность, – произнесла она, глядя, как женщина в красном бархатном платье властно ощупывает раба.
– Да уж. – Похоже, у Трейси такое же понятие о нормальности, как и у здешних завсегдатаев, с головой окунувшихся в иную действительность.
Дерек перевел дыхание и усилием воли заставил себя расслабиться. То, что произошло между ними, давно в прошлом. А сейчас ему необходимо сосредоточиться на работе, а не на изгибе ее губ. Возможно, за долгие годы он и не избавился от некоторых иллюзий в ее отношении, но ведь он для того и согласился снимать для нее кино, чтобы расстаться с последними заблуждениями молодости.
Придумав какой-то предлог, он отошел к осветителям.
На постановку света ушло больше времени, чем он рассчитывал, главным образом из-за того, что Майк, ассистент оператора и осветителя в одном лице, постоянно отвлекался на чьи-то голые груди. Энди только ухмылялся и грыз леденцы. Он наблюдал за представлением с живейшим интересом, словно вся постановка была рассчитана только на него.
– Зря я думал, что история скучный предмет. Интересно, какие еще сюрпризы запасла для нас наша продюсер.
– Кажется, сначала мы летим в Амстердам, а потом у нас съемка в клубе эксгибиционистов.
Энди метнул взгляд туда, где стояла Элли, что-то наговаривая в свой диктофон, пока Майк расставлял софиты.
– Раз уж мы попадем в страну свободной любви, может имеет смысл немного разогреться для начала?
Дерек проследил за его взглядом.
– После этой рыжей красотки тебе не понадобятся никакие эксгибиционистки, уверяю тебя.
– Вот и отлично! Не хочется ехать в такое место с пустыми руками.
– Только не забывай: главная твоя девушка – это камера. Хватит болтать. Давай немного поснимаем.
– Как скажешь, шеф.
Следом за женщиной в красном, Линн, и ее новоприобретенным рабом – в действительности ее давнишним любовником, Филом, – они двинулись к замку. Вблизи все оказывается немного не таким, каким виделось издалека, поняла Трейси. Участники спектакля неукоснительно исполняли роли, предписанные сценарием. Даже на аукционе.
Как выяснилось впоследствии, дама, изображавшая хозяйку замка, тоже была актрисой- любительницей – однако она, как и все остальные гости, вкладывала в игру всю душу. По стенам были развешены гобелены. Повсюду мерцали свечи. На окнах висели бархатные шторы. Такого же цвета покрывало свисало с кушетки, стоявшей рядом с кроватью под балдахином.
Линн и Фила нетрудно оказалось уговорить. Они охотно согласились выступить перед камерой, ненадолго выйти из образа и поведать о своих взглядах на рабство, на актерскую игру и поделиться своими восторгами.
– Ужасно заводит, когда знаешь, что можешь позволить себе все что угодно, раз рядом с тобой человек, которому ты доверяешь, – говорила Линн, лежа на кровати и время от времени испуская томные вздохи, потому что Фил не переставал ласкать ее. – Не знаю, что мне нравится больше – властвовать или
