надавить на Стерлинга. У него нет больше времени искать встречи с Филдстоном на каком-нибудь балу.
За дверью с табличкой «Безопасность» было еще много других дверей без всяких обозначений. Он заглянул в одну из комнат с ровными рядами столов прямо перед кабинетом шефа «Безопасности». Внимательный взгляд заметил бы серьезные замки на ящиках и дверь с металлической сердцевиной. Но после войны многие из этих столов остались без хозяев. Заметив Маркуса, сотрудники невнятно приветствовали его. Минуя собственный стол, он направился прямиком к двери шефа.
– Минуточку, Уорт, – раздался скрипучий голос Лесли Фармапла из секретариата шефа. Этот мелкий чиновник поддерживал строгий порядок в отделе и теперь уверенно преградил Маркусу дорогу. – Вы не подали мне месячную заявку на чернила, я так и не знаю, сколько их вам выписать.
У Маркуса не было времени и желания обсуждать чернила и перья, и поэтому вместо ответа он спросил:
– Шеф у себя?
– У себя, – ответил Лесли, сортируя корреспонденцию шефа по стопкам. – И пожалуйста, если вам нужно больше двух флаконов чернил, отметьте, сколько вам надо, а не берите без спроса с полки. Мне не жалко чернил, но мне надо знать, куда они деваются.
– Я подал заявку три дня назад, Лесли. Шеф один?
– Вошел один, – ответил Лесли и, не в силах оторваться от своей темы, продолжал распекать Уорта: – Вашего требования я еще не получал. Теперь что касается вашего стола… Могу я попросить вас поддерживать его в установленном порядке?
– Нет, – резко ответил Уорт.
– Нет? – проскрипел Лесли.
– Мы уже обсуждали это, Лесли. Мой стол в порядке – моем рабочем порядке, и я не хочу, чтобы в нем шарили посторонние.
– Но никто и не шарил, даю слово! – заверил Лесли. – Если вы нарочно путаете бумаги, чтобы никто не мог найти что-то важное…
Но на этом его тирада прервалась, потому что Маркус просто отодвинул его в сторону, причем довольно резко, и вломился в кабинет шефа. Закрыв за собой дверь, он повернул защелку замка и произнес:
– У меня личное неотложное дело к директору, сэр. Стерлинг сидел за массивным столом с сигарой в зубах.
Это был ухоженный, атлетического сложения джентльмен средних лет со здоровым загаром и без признаков облысения. Однако десяток малоподвижных лет и пристрастие к обильным обедам с бренди придали ему несколько расплывшиеся очертания. Он с изумлением уставился на ворвавшегося без доклада Маркуса. Потом отложил сигару и скрестил руки на животе.
– Что за личные дела? – недовольно произнес он.
– Так какое же у тебя дело? – раздался голос за спиной Маркуса из левого угла кабинета.
Обернувшись, Маркус увидел Филдстона в удобном кожаном кресле и почувствовал, что с него спадает весь боевой задор.
– О, сэр, но это совсем личное… – Он запнулся. Оба шефа, удобно устроившиеся в своих креслах, смотрели на него с нетерпением. – Я… я нашел вазу, весьма старинную, и, зная, что вы заядлый коллекционер… – Скептический взгляд лорда Стерлинга заставил его остановиться.
Филдстон приподнял бровь:
– И ты принес ее с собой?
– О нет, она еще в магазине. Вы свободны? Возможно, мы могли бы прогуляться туда. Вы понимаете в антиквариате больше, чем я. Этот продавец… он захотел слишком много содрать с меня.
– Уорт, не смешите меня, – произнес Стерлинг, попыхивая сигарой. – Вы хотите, чтобы я поверил, что вы так грубо смели Лесли из-за какой-то вазы? – Он с грустью разглядывал его. – У вас появились новые подозрения, не так ли?
Маркус беспокойно уставился на Филдстона, который вздохнул и покачал головой:
– Мы тут как раз беседовали со Стерлингом о том, как его отдел перестраивается на работу в мирное время. Как его сотрудники ведут себя в этот переходный период. Он многое прояснил мне.
– Вы тут не единственный из тех, кто продолжает сражаться с тенями, – сказал Стерлинг. – Но вы упорствуете больше других. – Заметив вопрошающий взгляд Филдстона, Стерлинг продолжал: – Взять хотя бы этот инцидент с доками в Воксхолле… В феврале вы потребовали дополнительное патрулирование из агентов в штатском, а в прошлом месяце приволокли к патрульным какую-то старую даму, заподозрив в ней переодетого француза.
Маркус решил не сдавать своих позиций.
– У меня были веские причины подозревать, что в феврале в доки прибудет корабль с французскими шпионами. И справедливости ради спешу напомнить, что эта старая дама действительно оказалась переодетым французом.
– Но месье Валери никакой не шпион. Он всего лишь собирался на бал-маскарад и потому загримировался под одну из ведьм «Макбета», – возразил Стерлинг. – Уорт, нельзя видеть в каждом французе шпиона. Нельзя жить, подозревая всех и во всем.
Маркус знал, что он просто обязан стоять на своем, даже если бы земля разверзлась у него под ногами.
– Осмелюсь заметить, сэр, мне как раз и платят за мою подозрительность, за то, что я смотрю глубже других. Оставим в стороне предыдущий инцидент. Сейчас я располагаю сведениями о реальной угрозе. Я только что явился от моего осведомителя, который…
– И что же это за угроза? – перебил его Стерлинг. – Какова цель злоумышленников? Каков их план действий?
– Я еще… точно не узнал, сэр, но я…
– Черт побери, Уорт! – сказал Филдстон, поднимаясь с кресла. – Ты не можешь рассчитывать, что мы пойдем на какие-то санкции, располагая такими ничтожными сведениями. – Он помедлил, переглянувшись со Стерлингом. – Бумажная работа в четырех стенах не удовлетворяет тебя, не так ли, Уорт? Она никогда тебе не нравилась.
Получив молчаливое послание во взгляде Филдстона, Стерлинг поднялся и вышел за дверь, оставив их наедине. Когда за ним закрылась дверь, Филдстон произнес приподнятым тоном:
– Будь уверен, я обеспечу тебе полную и заслуженную пенсию.
Маркус побледнел, потом покраснел, чувствуя приступ ярости, но все же постарался сдержаться.
– Сэр, мой осведомитель мертв, ему перерезали горло. Констебль зарегистрировал данный факт. – Он протянул Филдстону клочок бумаги и, понизив голос, произнес, глядя ему прямо в глаза: – Этот лист… он явно из нашего отдела.
– Ну конечно, те же чернила и что там еще? Кажется, капелька воска? – сказал Филдстон. – Ты подозреваешь своих коллег, потому что они перестали прислушиваться к тебе? Это очень обидно, я понимаю.
– Сэр, – попытался протестовать Маркус, однако Филдстон остановил его взмахом руки.
– Тебе сейчас очень непросто. Тебе не поверили в прошлый раз и не верят сейчас. Но ты сам не умеешь доверять, Даже когда это необходимо.
– Что? – недоуменно спросил Маркус.
– Ты разучился доверять своим коллегам, а они перестали доверять тебе, – снова проговорил Филдстон. – Сизый Ворон исчез, улетел… Может быть, пора отдохнуть и Маркусу Уорту?
Он не знал, что на это ответить. В голове у него стоял туман от полученных оскорблений. Расшаркавшись, он резко поклонился и выбежал из кабинета. Стерлинг стоял к Двери вплотную, безуспешно пытаясь изобразить безучастность. Не глядя на него, Уорт пронесся мимо столов коллег, утомленных необходимостью делать вид, что они работают, проскочил мимо идущего навстречу Лесли. Ему хотелось побыстрее закрыть за собой дверь этого отдела.
Они решили, что он уже ни на что не годен, как какой-нибудь списанный канцелярский хлам?! В холле он обогнал Кроули с его проницательным взглядом. Тот, кажется, умел мыслить логично, но сегодня, похоже, и он был настроен блеять в угоду начальству.
Маркус готов был рыдать от бессилия. Филдстон отчасти прав. Конечно, война тяжело отозвалась на нем. Она приучила его быть внимательным, подозревать и охотиться… Она выковала его характер. Но нельзя все списывать на войну. Он не бредит – угроза, о которой он дважды докладывал, вполне реальна.
Незаметно начал накрапывать дождь, затягивая Лондон серой пеленой. Прохожие, убыстряя шаг, застегивали плащи. Кто-то искал укрытия под карнизами и навесами, ожидая просвета. Но легкий, моросящий дождик внезапно перерос в ливень. Извозчики были мгновенно разобраны. Люди скапливались у дверей магазинов, а кто-то, не найдя укрытия, несся по улице.
Маркус не спешил, намеренно подставляя себя холодным струям. Ему стало казаться, что в голове у него проясняется. Он взвесил свои возможности – осталось слишком мало людей, которым он мог доверять. Со смертью Джонни Дикса оборвался главный след. Он не знает, как выйти на человека, оставившего клочок бумаги. Без ведомства Филдстона он ничто. И все-таки необходимо найти доказательства, чтобы убедить Филдстона.
Можно обратиться за советом к собственному брату… Но нет – он отмел эту идею немедленно. Такое известие совсем подкосит его. Да и он сам не верит, что его заклятый враг воскрес из мертвых, что все его дело пошло насмарку.
Но вдруг, совсем некстати, ему припомнилось: хрупкое тело, прижавшееся к нему, сияющие ангельским золотом волосы в лунном свете. И потом, эти ее губы, предлагающие ему сговор на потеху дьяволу.
Маркус встряхнул головой, освобождаясь от наваждения. Будь он проклят, если примет ее шутовской план. Собою он привык рисковать. Но она… Что знает эта сверкающая светская бабочка о подобных делах, о том, как все это смертельно опасно. Она способна растрезвонить обо всем за чаем, будто это сюжет новомодного романа, а потом спокойно отправиться за новой шляпкой.
У него остается один жалкий вариант: вернуться в Ист-Энд и разузнать о последних днях Джонни. Быть может, кто-то и видел его встречу с французом или «кротом» из отдела безопасности.
Он должен отыскать призрак.
Ливень закончился так же
