— Тебе тоже перепало кое-что, не так ли?
— Перепало. С тех пор я сижу на их толстом конце.
— Уф! Сочувствую.
Закончив разговор, инспектор неохотно полистал документы, лежавшие на его столе. Затем он снова достал свои косточки. Крол мог поглаживать их часами. Ему нравилось смотреть на эти маленькие пульсирующие точки, приобретенные по особым расценкам для копов. Вот истинная красота. Он любил мечтать о том, как однажды его поцелует Леди Удача.
Крол оставался в кабинете до полуночи. Дежурство тянулось медленно и тихо — по-кладбищенски тихо. А годы проходили. Может, съесть пару бургеров? По специальным расценкам для копов. Неплохая мысль. Но как только он поднялся с кресла, зазвонил телефон.
Надежда, что ничего серьезного не случилось…
Случилось. Дело оказалось действительно серьезным. Звонили из компании АнноДомино. Их специалисты проверили Эдварда Ирвелла, без постоянного местожительства, и признали его невиновным. Вероятно, он работал с сообщницей…
Джазир оставил Дейзи несколько пьюни на случай непредвиденных расходов. Но ей не хотелось тратить деньги. Тем более что Целия могла вернуться в любой момент. Или Эдди. Она не смела выйти из дома. Девушка перекусила банкой астробобов, едва согретых на шипевшем примусе. Вскоре агрегат вообще погас, и поэтому вечером ей пришлось довольствоваться холодным псевдосупом. Время от времени она подкрадывалась к двери и осматривала улицу. Никаких признаков жизни. И нечем было заняться. Совершенно нечем. Она не знала, как убить время. Ни одной книги. Единственным клочком бумаги был обрывок, на котором Целия написала сообщение для Эдди. Рядом лежал карандаш. Вполне достаточно. На обратной стороне листа Дейзи выполнила несколько квадратных уравнений из высшей математики. Ее проверенный способ релаксации.
Наступила ночь. Свет свечи. Волны теней, пугающие образы в темных углах.
Она включила радио, но ручка настройки оказалась бесполезной — на всем диапазоне работал только канал АнноДомино. Раздражающий голос Томми Тумблера и сентиментальные баллады Фрэнка Сценарио, а между ними обильный поток убедительных речей о том, что покупка большого количества домино может превратить жизнь в сказку.
Пора ложиться спать. Старая софа, накрытая пыльным покрывалом. Дейзи представила, как Целия сжималась здесь в комочек, ожидая окончания долгой и тревожной ночи.
Она подумала о Хэкле. Какова его цель? Профессор мог бы доказать, что АнноДомино убивает счастливых игроков. Он мог бы провести анализ ДНК Маленькой Целии и, выявив везучие гены, опубликовать эти сведения в прессе и тем самым положить конец игре. Легко и просто. Но теперь она знала, что такие Меры не устроили бы его. Он мечтал выиграть главный приз лотереи. Дело стало личным, не так ли? Он хотел выиграть дубль-шесть и превратиться в нового бога чисел. Что-то в прошлом рассорило его и Мэлторпа. Хэкл желал возмездия. Он не остановится на середине пути. И он использует ее как разменную пешку.
Но разве это волнует меня? Нет. На самом деле нет. Она подумала об отце и его роли в нынешних событиях. О его отказе помочь ей. О предостережении. «Никакой помощи. Это убьет тебя».
Одиннадцатичасовые новости — «Попробуйте новый Большой Хумфи — мясо на косточках» — еще больше усилили тревогу. Компания АнноДомино, как всегда, сообщала об убийствах из зависти, называя имена несчастных жертв, возможно, для того чтобы замести следы на случай, если лотерея когда-нибудь потерпит Фиаско. На этой неделе убили двух игроков. Диктор заявил, что полиция предпринимает меры и что вскоре череда подобных преступлений будут остановлена. Никакого упоминания об Эдди Ирвелле. Это хорошо или плохо? А вдруг они избавились от него и скрыли информацию о смерти? А вдруг компания действительно решила уничтожать везучих игроков, чтобы не подвергать себя опасности большого проигрыша?
Что это? Шум? Снаружи?
Дейзи вынырнула из омута спиральных мыслей, выключила радио и прислушалась. Показалось…
Вот! Снова. Дверь распахнулась настежь.
— Кто там?
Голос Дейзи отозвался эхом в тусклом свете свечи. Ответа не последовало.
— Целия?
Мерцающие тени.
— Эдди? Эдвард Ирвелл? Это вы?
— Не совсем.
В освещенном пятне появилась рекламка. Из тени, собранной ее полетом, вышел мужчина — крупный, немного полноватый, втиснутый в помятый китель и великоватые брюки. На рекламке сияла большая алая «X». Еще две такие буквы маячили в темном проеме дверей.
В этот субботний вечер Джазир был сам не свой. Он перепутал несколько заказов, едва не уронил на посетительницу поднос с фаршированными цыплятами и неправильно дал сдачу, обсчитав себя на десять пьюни. Отец обругал его за неповоротливость, а два младших брата обменялись усмешками, хихикая над неприятностями Джаза.
До закрытия оставалось еще два часа. Заведение ломилось от публики. Народ шел стеной, словно собачья свора, охотившаяся на специи и куриные блюда. Он, как раб, обслуживал столики — без отдыха и платы. Это был семейный бизнес. Да, сэр. Нет, сэр. Два жаркого по-мадрасски, четыре кормы, один дхансак, шесть поппадомсов, два наана, один чапати, четыре пиалы с рисом; сию минуту, добрый сэр. «Катился бы ты к черту!»
Мысль о Дейзи не давала ему покоя. Он впервые не думал об игре. Забавно, но посреди этого смятения Джаз пережил мгновение величайшего прозрения.
Все началось на кухне, когда он диктовал поварам заказ на двенадцать персон. Для смазки горла
