— Лопух ты, право!.. Отчего бы и тебе не попытать счастья?
Отравитель подумал про себя:
«В конце концов он, может быть, и прав… Чем я не приличный муж для нее? »
Во время переговоров, шуток и возлияний все для лотереи было приготовлено.
Трусливый Дик-Бэби, все время где-то прятавшийся, тоже, наконец, решился подойти к шумной толпе и вразумить ее; но одного слова хватило, чтобы заставить его замолчать.
Кто-то из золотоискателей без дальнейших церемоний приказал экс-адвокату:
— Эй ты, чертов писака, Дик-Бэби! Иди сюда!
— Что надо?
— Ты знаешь нас всех?
— Да.
— Ну, так напиши наши имена на отдельных бумажках.
— Да вас очень много!
— Если не справишься в четверть часа, заставлю проглотить до самой ручки мой охотничий нож!
Угроза и уверенность, что она будет приведена в исполнение, придали Дику проворства, которого тот сам не знал за собой. Однако, чтобы несколько выиграть время, он прибегнул к довольно оригинальной уловке.
Взобравшись на конторку Сэма и положив на колени доску, грамотей писал карандашом на клочках бумаги по пяти, по десяти раз кряду одни и те же имена. Так, на долю Сэма пришлось не менее тридцати билетиков; на него самого, Дика-Бэби, штук двадцать пять. Ловкач быстрым взглядом окидывал толпу и снова принимался строчить, будто припоминая клички тех, кто мелькал перед глазами.
Сложив билетики, он бросил их в котелок, где обыкновенно варили пунш. Никому и в голову не пришло заподозрить обман, вследствие которого так увеличились шансы некоторых стать супругом нефтяной королевы.
Золотоискателей было человек пятьсот. В двенадцать минут импровизированный секретарь выполнил возложенное на него поручение. В котелке лежала груда свернутых бумажек.
Чей-то голос крикнул:
— Кто будет вынимать записки?
— Конечно, сам Дик-Бэби, — послышалось из толпы.
— Да, да! Дик-Бэби, писака, бумагомаратель, библиотечная крыса… Ну, скорей!
Дик схватил котелок, сильно встряхнул его, перемешал бумажки рукой, как ложкой.
— Да кончишь ли ты, мошенник!
В то время миссис Клавдия, вся бледная, стиснув зубы от стыда и отвращения, думала:
«Негодяи, делают из меня игрушку! Из меня, женщины, американки! И некому отомстить!»
Она встала и хотела выйти из окружения пьяниц, но не тут-то было. Негодяи сомкнулись и оставались неподвижными, как стена. У нее брызнули из глаз слезы бешенства.
— Невеста со слезами нетерпения ждет мужа, — заметил какой-то шутник.
— Дик-Бэби виноват в этом… Ну же, скорей, не то отрежем тебе уши.
Он погрузил руку в кучу бумажек и вытащил одну, держа ее бережно между указательным и большим пальцем, точно бабочку за крылья.
— Ах! — вырвалось вдруг у присмиревшей толпы.
Дик медленно развернул бумажку и прочел резким голосом:
— Нэб Ренджер!..
Раздались восклицания.
— Нэб!.. Бродяга… потрошитель… охотник за скальпами… палач индейцев… великан… первый красавец всего прииска!.. Будь здоров, Нэб!.. И с невестой!
Толпа раздвинулась, и из нее выступил вперед гигант, на голову выше всех присутствующих — один из тех уроженцев Кентукки, которые, характеризуя сами себя, говорят, что они наполовину крокодилы, наполовину лошади. Это был настоящий разбойник, хваставший тем, что нет злодейства, которого он не совершил, и державший в страхе весь прииск. В криках, встретивших его имя, слышалось как бы поклонение.
Человек этот имел действительно устрашающий вид. От его охотничьей блузы и кожаных панталон, обшитых, как у индейца, бахромой, сильно пахло козлом. Сапоги были сделаны из кожи, снятой с задних ног жеребенка. (Изготавливаются они так: теплая окровавленная кожа сдирается с животного; человек всовывает ноги до бедра в эти мешки, привязывает их ремнями и дает высохнуть. Они принимают форму ноги. Обыкновенно эти сапоги снимаются только тогда, когда понадобятся новые.)
Гигант приближался к женщине, тяжело смеясь, как медведь, напившийся перебродившего кленового сока.
Миссис Клавдия смотрела со смесью отвращения и ужаса на это чудовище со скотским лицом и рыжими волосами, спутавшимися с бородой ярко-морковного цвета. Крепкие длинные зубы, пожелтевшие от табака, торчали из-под губы, искривленной усмешкой людоеда, почуявшего свежее мясо.
Подойдя вплотную к молодой женщине, он остановился, пристально взглянул на нее, пустил два-три табачных плевка, важно высморкался при помощи пальцев и сказал:
— Ай! Ай!.. Красавица!.. Так мне на тебе жениться?.. Пока я хотел оставаться холостяком… но, увидев тебя, передумал.
Миссис Клавдия, полумертвая от страха, прижималась к стене.
Он продолжал добродушным тоном:
— Ты не болтушка?.. Мне это не по душе… У меня была жена индианка, языку которой не было покоя. Пришлось убить ее пощечиной… Ну, дай же ручку, пойдем к пастору.
Молодая женщина считала себя погибшей: она надеялась, что это только комедия, которая не будет закреплена ни религиозным, ни законным образом.
— Да разве… Разве есть здесь пастор?
— Есть, голубушка, есть… чего здесь только нет!.. В палатке у меня лежат две бизоновые шкуры, и я сделаю из них постель для тебя. Кроме того, найдется горсть семечек, до которых вот уже полгода никто не смеет дотрагиваться, и бочонок виски. Можешь выпить его, когда станешь миссис Ренджер. Моя прежняя жена пила по три-четыре литра в день, молодец была баба!
Он схватил руку миссис Клавдии и крепко сжал; она поморщилась от боли.
— Я пожал немного сильно?..
— Дурак!
Он сжал тоненькую ручку еще сильнее, так что кости затрещали и ногти посинели.
«Я убью его! » — подумала миссис Клавдия, но сделала вид, что покорилась своей участи.
— Итак, мы поженимся, — сказал Нэб. — Билли!.. Эй, кум Билли!.. Где поп?.. Где Билли Соленая Селедка?
— Здесь, здесь!.. — отвечал скрипучий голос, и из толпы вышла личность, вполне оправдывавшая свое прозвище.
Длинный, сухой, как щепка, Билли был совершенно пьян и на ходу качался. В грязных лохмотьях, имевших отдаленное сходство со священнической одеждой, его странная длинная фигура напоминала рукоятку скрипки.
— Венчай же нас скорее, если еще можешь припомнить нужные слова! — закричал Нэб.
— Хорошо, кум, а ты платишь за пинту «Сока тарантула».
— За целую бочку!..
— Гип!.. гип!.. ура! — ревела толпа, наэлектризованная этим обещанием.
— Скорее же за дело! — продолжал пастор. — Прежде всего ваши имена. Ты, ты Нэб… Нэб… Ренджер, это я помню. А ты, красотка?..
Миссис Клавдия не отвечала, и кто-то крикнул за нее:
— Миссис Клавдия Рид, вдова Джошуа Остина!
— Спасибо, Дик-Бэби, — сказал пастор. — У тебя, наверное, нет вида? — обратился он к женщине.
— Нет, — отвечала миссис Клавдия, надеясь, что отсутствие необходимого документа заставит отсрочить святотатственную церемонию.
