— Нашему обеду не хватает только английского ростбифа, — пробурчал Фанфан.
— Вы просто-напросто избалованный лакомка, маэстро Фанфан, — ответил доктор Тромп. — Бурский картофель — весьма ценное крахмалистое вещество.
— Крахмалистое? Согласен. А все-таки ростбиф тоже весьма ценная овощь! При одном воспоминании о нем слюнки так и текут. Верно, хозяин?
Но Сорви-голова, никогда не терявший хорошего расположения духа, на этот раз молчал, погрузившись в какие-то неотвязные думы. Гастрономические разглагольствования Фанфана не доходили до его сознания, мысли его витали где-то далеко.
Прошло два часа. Одежда на Молокососах едва пообсохла, голод был лишь слегка утолен, юнцы не успели еще после столь длительных и жестоких волнений и беспощадной борьбы насладиться отдыхом, но уже не выказывали ни малейшего признака усталости.
Уж не железные ли они?
— Давайте играть в чехарду! — предложил Фанфан, которому звание лейтенанта не придало ни на йоту солидности Это по меньшей мере нелепое предложение, точно выстрел, вернуло к действительности командира Молокососов.
— Фанфан!.. Да ты, кажется, тронулся! — вздрогнув, воскликнул Жан.
— Боже мой! Надо же как-нибудь убить время, когда нечего делать.
— В таком случае, собирайтесь.
— Вот это дело!
— Вы немедленно отправитесь к Винбургу под командованием доктора… Передаю вам командование, добрейший Тромп. Вы сообщите генералу Бота об исполнении порученной мне операции: вы доложите ему, что водохранилище Таба-Нгу взорвано.
— Будьте уверены, дорогой Сорви-голова, исполним все ваши приказания. Но что собираетесь делать вы сами?
— Покинуть вас.
— Покинуть?
— О, надеюсь, ненадолго. Необходимо во что бы то ни стало разведать, сколько у неприятеля войск и в каком направлении они передвигаются.
— Ну и что же?
— А то, что я и отправлюсь за нужными нам сведениями туда, где их легче всего получить, то есть в самую гущу английских войск.
— Слишком опасное предприятие! Девяносто шансов из ста за то, что вы будете пойманы и расстреляны.
— Скажем — восемьдесят и прекратим этот разговор. Самое важное — добиться успеха. А я должен его добиться, потому что от этого зависит судьба армии генерала Бота. Англичане, вероятно, уже заняли или скоро займут Блумфонтейн. Забрав в свои руки железную дорогу, они предпримут попытки вторгнуться в Оранжевую республику, не слишком удаляясь от железнодорожного полотна. Бота, разумеется, будет шаг за шагом отстаивать рельсовый путь. У меня есть основания предполагать, что «старый Боб» постарается обойти армию Бота при помощи того же маневра, благодаря которому он окружил недавно Кронье и лишил республику четырехтысячной армии. Вот я и хочу узнать, с какой стороны — справа или слева — производится обходное движение. Это будет весьма ценным предупреждением для генерала Бота. Мне понадобится на это три дня. Вот почему я и отправляюсь один, без ружья, только с маленьким, карманным револьвером… А теперь прощайте, дорогие мои друзья и товарищи по оружию, прощайте, или лучше — до свиданья!
Мужественные сердца Молокососов дрогнули при последних словах командира.
Ни один из этих смелых людей, сотни раз встречавшихся лицом к лицу со смертью, и не пытался скрыть своего волнения, ибо не душевная слабость сказывалась в их тревоге, а искреннее и непосредственное чувство нерушимой дружбы, связавшей их узами боевого братства. К Жану со всех сторон тянулись дрожащие руки, и Сорвиголова молча, порывисто пожимал их, не в силах вымолвить ни слова.
Фанфан, с трогательной гримасой на лице, надтреснутым от слез голосом пробормотал:
— У меня просто сердце упало, хозяин… Тошно мне, ей-богу, тошно! Взял бы ты меня с собой. Уж я сумел бы, если понадобится, перехватить за тебя несколько оплеух, а то и шкуру свою отдать…
— Спасибо, Фанфан, сердечное тебе спасибо, мой храбрый земляк, дорогой мой француз! Но, увы, это невозможно. Мне надо идти одному.
Низко опустив голову, Фанфан подавил вздох и замолк.
Теперь пришла очередь Поля Поттера. Он сжал обеими руками руку командира и, выражая мысль всех присутствующих буров, произнес:
— Благодарю тебя, брат! Благодарю от имени всей нашей родины, ради которой ты жертвуешь своей жизнью. Наша дружба, наше восхищение, наша благодарность будут всегда и повсюду следовать за тобой, и ты вернешься. До свиданья, брат, до скорого свиданья!
— Ну, конечно же, я вернусь, непременно вернусь! — воскликнул Сорви-голова, голос которого приобрел всю свою звучность. — Не в таких еще переделках мы бывали, и то выкручивались. Кстати, мне надо повидать небезызвестного вам майора Колвилла. У меня такое предчувствие, что скоро мне удастся сыграть с ним одну из лучших моих штучек.
С этими словами Жан двинулся в путь и скрылся в высоких травах, оставив своего пони на попечение Фанфана, который повел его на поводу А Сорви-голова, руководимый своим замыслом, медленно зашагал к тому месту, где после ночного бегства Молокососов из осажденной фермы погиб от их пуль первый из уланских отрядов.
В изодранном и полуистлевшем от пожара уланском доломане, который едва прикрывал тело, Сорви- голова походил на самого настоящего бродягу. Между тем, чтобы проникнуть в неприятельский лагерь, нужна была приличная английская форма И он рассчитывал, что ее любезно предоставит ему один из тех усопших джентльменов в хаки. Сорви-голова крался среди высоких трав с выдержкой настоящего индейца и через час был у цели.
На примятой траве он увидел изрешеченные пулями тела пяти солдат и четырех коней.
А немного поодаль, на некотором расстоянии друг от друга, валялись остальные жертвы Молокососов — люди и кони. Позы, в которых они лежали, их искаженные судорогой лица и тела говорили о том, что смерть настигла их мгновенно.
Взгляд Жана Грандье упал на молодого англичанина, чуть постарше его самого. Пуля маузера поразила его прямо в затылок, и он умер, не успев даже вскрикнуть. Не всегда, видно, пуля маузера бывает гуманной.
Кавалерист был такого же роста и телосложения, как Сорви-голова.
Нелегко было решиться раздеть мертвеца. Колебания Жана длились, однако, недолго. Ничего не поделаешь: война есть война Да и время было мало подходящее для того, чтобы церемониться с этими гнусными завоевателями, с этими проклятыми грабителями без стыда и совести, с этими жестокими вояками за несправедливое дело.
Сорви-голова влез в брюки цвета хаки, облачился в доломан, напялил на голову каску тоже цвета хаки и тут заметил, что тело улана обмотано несколькими метрами гибкого и непромокаемого шнура толщиною в палец.
— Да это же пироксилин, взрывчатка английских разведчиков, тот же динамит! — обрадовался Сорви-голова. — Отличная находка! Она может очень пригодиться мне во время разведки.
Он обмотал себе грудь взрывчаткой, застегнул доломан и отправился дальше, пробираясь среди высоких трав вельдта.
В сумерки он уже приближался к передовым английским постам.
ГЛАВА 6 В разведке. — Оправдавшиеся предвидения. — Как вернуться? — Норовистый конь. — Кувырком! — Драка. — Удар головой и ловкая подножка. — Отчаянное бегство. — В прятки! — У майора. —
