глупее, чем прежде, да к тому же еще и синим! Синим! Вы слышите меня — синим!
— Что? Ну, хватит! Всему есть предел, и моему терпению — тоже!
— Конечно! Ударь меня! Ты ведь уже разорил нас, чудовище! Чудовище! Монстр! Но так дело не пойдет. Я не желаю больше оставаться мадам Синий человек! Никогда! Сию же минуту нотариуса! Все равно какого! Бумагу, документ завтра, да нет — сегодня, сегодня же вечером, немедленно… Жестокое обращение… Неспособность распоряжаться состоянием… Бегство из супружеского гнезда… Ужасная болезнь… Развод!
Рыдая, крича, вздыхая и вытирая глаза платочком, мадам Обертен открыла дверь, молнией сбежала вниз по старой скрипучей лестнице и сломя голову понеслась в нотариальную контору.
ГЛАВА 16
— Как ты полагаешь, эта дуэль серьезна?
— Дорогой мой! Дуэль — это всегда серьезно.
— Ба! Обычно довольно бывает царапины, первой крови, чтобы соперники посчитали себя удовлетворенными.
— Ты уже дрался когда-нибудь?
— Никогда.
— Так я и думал. Видишь ли, друг мой, нельзя предугадать, куда попадет пуля, ранит или убьет наповал. Невозможно точно определить, смертелен ли укол шпаги. Она может пройти в миллиметре от жизненно важного органа, а может и задеть его. Тут уж пан или пропал. Поэтому я и говорю тебе: когда двое мужчин собираются стреляться или биться на шпагах, это всегда серьезно. Ведь никто не знает, чем все это кончится.
— Ты, безусловно, прав…
— И что же?
— Я только хотел сказать, что меня бы устроила классическая дуэль на шпагах, после которой дуэлянты пожимают друг другу руки.
— А что, собственно, сделал тебе этот англичанин?
— Вчера я рассказывал свою историю тебе и Обри.
— Должен признать, она поистине поразительна.
— Однако я не закончил.
— Так будь добр, говори.
— Хорошо, друг мой! Проклятый англичанин, с которым я дерусь, человек, некогда повесивший меня.
— Боже правый!
— Он не обращал ни малейшего внимания на мои объяснения. Юридически я мертв. А то, что я стою перед тобой, не его заслуга. Это еще не все. Именно ему я обязан страшным, кошмарным недугом, превратившим меня в чудище… в монстра. В Синего человека. Один знающий врач в Буэнос-Айресе подтвердил, что я посинел из-за того, что был повешен. А что вы об этом думаете, доктор?
— С научной точки зрения, цианоз может объясняться именно этим. Вполне разделяю мнение моего коллеги.
— Попробуй встать на мое место, суди обо всем с моей колокольни. Представь себя монстром, таким, каков я есть. И вдруг случай свел тебя с тем, кто стал причиной всех твоих несчастий. Станешь ли ты раздумывать?
— Конечно нет! Схватка будет долгой и жестокой. Но дело того стоит. Стреляешь-то ты, по крайней мере, хорошо?
— Как все.
— Значит: более или менее. Вообще-то, англичане по большей части дрянные фехтовальщикиnote 436… Если выпадет поединок на шпагах, у тебя есть надежда.
По Елисейским полямnote 437 в сторону Триумфальной аркиnote 438 катилось ландоnote 439. В нем, друг против друга, сидели четверо.
На заднем сиденье — двое, по виду — военные. Красные галуныnote 440, одеты по форме. На переднем сиденье Синий человек, а рядом четвертый — врач.
Ехали, очевидно, к месту поединка.
Двое держали в руках пару шпаг и коробку с пистолетами.
Эта утренняя поездка в экипаже, который можно было бы назвать классическим, эти орудия смерти, да и содержание беседы, думается, все сказали читателю.
Синий человек собирался драться на дуэли!
Последствия этого события могли быть исключительно серьезными и, возможно, положат конец всем необыкновенным приключениям Феликса Обертена…
Дуэль! Но каким образом дуэлянты встретились?
После категоричного, не оставляющего никаких надежд заявления горного инженера, после бешеной выходки жены, бакалейщик почувствовал, что ему необходим свежий воздух.
Он послал за экипажем и вместе с Ивоном поехал куда глаза глядят. Беника и Жана-Мари оставили дома. Им парижанин не решился пока сообщить о катастрофе.
Экипаж все ехал и ехал. Кончилась улица Риволи. Вот и площадь Согласия. Немного не доезжая до отеля «Мерис», пришлось задержаться. Шла рекламная процессия, зазывные тележки, множество людей. Экипаж, в котором ехали Синий человек и Ивон, остановился.
Машинально, забыв о своей синеве, Обертен выглянул на улицу и вдруг заметил джентльмена с продолговатым лицом, несшего какой-то яркий плакат.
Англичанин!
При виде этого человека лицо Феликса выразило ненависть. Он вдруг истошно закричал и распахнул переднюю дверцу.
— Стойте!.. Стойте!
— Эй! Месье! — испуганно воскликнул Ивон. — Что с вами? Посмотрите, вы опять почернели! Вы стали похожи на негра!
— Все в порядке, сынок! Оставь меня… Оставайся на месте! Мне необходимо поговорить с этим человеком.
Сказав это, парижанин с шумом захлопнул за собой дверцу и, тяжело дыша, направился к прохожему, который принял его за сумасшедшего.
Подойдя ближе, Феликс крикнул:
— А! Ну теперь-то вы от меня не уйдете!
Можно себе представить, как испугался неизвестный. Однако не показал виду, смерил негра с ног до головы презрительным взглядом и процедил сквозь зубы:
— Что вам угодно? Я вас не знаю!
— Неужели! Ну да, конечно! Вы же вешаете людей, создавая только видимость суда! Вы убиваете невиновных!
Услышав эти слова, джентльмен слегка побледнел. Видно было, что еще немного, и английская сдержанность изменит ему. Тем не менее, взяв себя в руки, он ответил:
— Офицер военно-морских сил Ее Величества королевы не может быть убийцей. Вы ошиблись. Прошу вас взять обратно свои слова.
— Офицер британского флота… Вот-вот… Так и есть. Ведь это вы шесть месяцев назад командовали крейсером недалеко от бразильских берегов. Это вы приняли меня за какого-то негодяя, вашего соотечественника. Меня, чистокровного француза!.. И именно вы приказали меня повесить, несмотря на мой протест, на то, что я был невиновен.
