— Жан-Мари! Да ты взгляни? Он просто молодец!
— Да уж! Соображает!
— Пойдем! Только осторожно.
Ивон все продолжал свистеть. Возможно, это помогало ему скрыть волнение. Друзья узнали его!
С невозмутимым спокойствием, хотя сердце готово было выпрыгнуть из груди, мальчик протянул Жану-Мари волован, который начинил в коридоре, и тихо произнес:
— Ты найдешь там много нужного! Не урони! Смотри внимательно! Будьте осторожны и мужественны!
Паренек вновь принялся свистеть. Никто из заключенных не расслышал его слов. Да некому было и вслушиваться. Все спешили наговориться друг с другом, мало ли кто что бормочет.
Корзинка вскоре опустела.
Подошел тюремщик, и Ивон с грустью бросил прощальный взгляд на бретонцев.
Минуту спустя юнга вышел из здания тюрьмы с корзиной на голове и медленно направился к тому месту, где должен был ждать его приятель.
Но в этот момент произошло то, чего ни Ивон, ни его новый друг не предусмотрели и что могло иметь для Ивона самые скверные последствия.
На корзине крупными буквами было написано имя владельца ресторана: Дюфур.
У места назначенной встречи юнгу остановил высокий мужчина лет сорока с отекшим лицом. На толстом животе сверкала золотая цепочка, на пальцах — перстни.
— Скажи-ка, малыш, — закричал незнакомец, — ты работаешь у месье Дюфура?
— Да, месье, — ответил мальчик, обомлев.
— Давно ли?
— А вам что за дело?
— Хочу знать, куда ты девал содержимое корзины?
— Продал заключенным.
— А деньги где?
— Положил их в карман, чтобы отдать хозяину.
— Дай сейчас же, покажи!..
— С какой стати, месье?
— А с такой, что я хочу знать, так же ли ты ловко воруешь, как врешь! Я и есть месье Дюфур! Слышишь?
Ошарашенный, Ивон, сбив с ног толстяка, пустился наутек.
Месье Дюфур копошился в пыли и хрипел:
— Вор! Держите его! Во-ор!..
На бегу Ивон скинул с себя куртку и передник. Они так и остались лежать на дороге.
ГЛАВА 4
Прогулка закончилась. Раздался звон тюремных часов, и охранник нехотя покинул гамак. Он зевнул, потянулся, вынул связку ключей, открыл дверь и крикнул хриплым голосом:
— По камерам, ребята!
Во дворе стало тихо. Тюремщик открыл вторую дверь. Заключенные построились в две шеренги вдоль стены.
Предводимая охранником, колонна медленно двинулась по коридору, по обе стороны которого зияли настежь растворенные проемы камер.
В каждой камере помещались обычно два узника. Они еще не были осуждены, находились под следствием и потому содержались в собственной, а не в арестантской одежде.
Всего узников насчитывалось около пятидесяти. Проскрипело двадцать пять ключей, поворачиваясь в скважинах, лязгнуло двадцать пять замков. Лишь шаги охраны нарушали воцарившуюся тишину.
Вот и все.
— Уфф! — с облегчением вздохнул Беник, повалившись на койку, покрытую соломой. — Я думал, что это никогда не кончится.
— У меня тоже терпение лопнуло, — подтвердил Жан-Мари, — этот волован жжет мне пальцы!
— Посмотри-ка, что там?
— Не решаюсь! Боюсь, как бы кто не пронюхал.
— Но мы одни. Чего бояться?
Бывший сержант надломил хрустящую корочку, потом положил волован на пол, повернулся спиной к окошку так, чтобы ничего не было видно снаружи. Запустил пальцы в мякоть и, к удивлению Беника, вытащил оттуда… золотую монету.
— Вот это да… монета! — прошептал боцман.
Они еще больше удивились, когда показалась вторая, третья, четвертая монеты.
— Зачем столько денег? — недоумевал Беник.
— Думаешь, не найдем им применения?
— Но ведь тут по меньшей мере пятьсот франков.
— На эти деньги столько всего накупим, что сможем убежать хоть на край земли.
— Чтобы бежать на край земли, нужно сначала выйти отсюда.
— Терпение, матрос, терпение! Погоди, а это что такое?
— Я бы сказал, осколок… не знаю чего.
— Это обыкновенный черепок.
— Что это он, смеется над нами, что ли?
— Вечно ты со своими глупостями!
— Ладно, ладно!
— Наверно, юнга хотел нам написать.
— Ты думаешь, это письмо?..
— Подожди, я его потру.
Жан-Мари очистил черепок с обеих сторон от липкой начинки волована, внимательно разглядел и произнес:
— Я не ошибся!
— Читай же! Не медли!
— Он нацарапал это лезвием ножа.
— Что? Что нацарапал?
— Шесть слов: отель «Клебер», напротив моего окна — мол.
— Больше ничего?
— А ты хотел, чтобы он сочинил целую инструкцию?
— Отель «Клебер»…
— Неужели ты не понимаешь, что это его адрес!
— Это уже кое-что.
— Так… Что же дальше?
С обычным хладнокровием, иногда раздражавшим Беника, Жан-Мари продолжал потрошить волован. Начинка падала прямо на пол.
— Подпилок! — радостно вскричал отставной сержант. — Отличный трехгранный подпилок. Совсем новенький. С его помощью мы распилим решетки. Надеюсь, это ты понимаешь?
— Шути, шути! А все-таки Ивон хитрый малый!
— Если я и шучу над кем-то, то, уж конечно, не над ним. Он у нас парень с головой! Молодец! Ничего не забыл.
— Деньги, адрес, подпилок! — не без удовольствия перечислил боцман, как бы еще раз подтверждая сообразительность племянника. — Послушай, Жан-Мари!
