Наслаждайся празднеством, и потом, может быть, мы еще побеседуем.
— Благодарю тебя.
Проходя в зал, Соня чувствовала, что он смотрит ей вслед, и слышала, как Хавлат шепнул Сэндасу:
— Проходи к дальней стене. Женщина-наемник? О боги!
Сэндас покраснел и, ускорив шаг, указал Соне на низкий стол у дальнего конца зала — подальше от знати.
Солнце заходило, огромный зал постепенно погружался в темноту, и отдаленные предметы теряли свои очертания. Рабы то и дело зажигали все новые факелы и огромные масляные лампы. Непрерывным потоком подносили еду и питье. Соня быстро утолила голод и вскоре начала лишь пробовать то или иное изысканное блюдо.
— Интересно, можно ли что-нибудь из этого забрать с собой? — спросила она Сэндаса.— Я уже сто лет не ела ничего подобного! — Она рассмеялась.
Пирующих гостей развлекали танцоры, певцы и музыканты, странствующие лицедеи разыграли комедию в масках, а шестеро силачей сражались по очереди со смертельно опасным киммерийским медведем, которого изловили и привезли в Аренджун по приказу Хавлата, а потом, чтобы доставить публике особое удовольствие, набросились на зверя все вместе.
Израненный, ошалевший от боли хищник выбрал себе из всех нападавших одну жертву и, кинувшись к ней, резким движением оторвал противнику руку. Вид и запах крови врага придал медведю сил, и он занес было лапу, чтобы добить жалкого человечка, посягнувшего на его жизнь, но пятеро людей навалились на него, и вскоре бездыханное животное вытянулось на полу. Неизвестно откуда появившийся лекарь осмотрел раненого и заявил, что рана не смертельна. Впрочем, зрителей это уже нисколько не волновало.
Соню же это представление разозлило.
— Мне наплевать на изувеченного,— заявила она Сэндасу.— Он вполне заслуживает такой участи. А вот медведя жалко.
— Медведя? — изумленно переспросил Сэндас.
— Да,— кивнула Соня.— Бедному зверю не оставили выбора. Его притащили сюда для того, чтобы эти вопящие слабаки смотрели, как его калечат и убивают. С безопасного расстояния, разумеется, и под защитой стражников. А загони любого из этих разинь в медвежью берлогу, вот тогда посмотрим, что они почувствуют, когда потечет кровь. Их собственная.
— Но они же не охотники,— терпеливо объяснял ей Сэндас.— Это же просто развлечение.
— Да, для этих обожравшихся уродов,— ответила Соня,— но не для медведя. Нет уж, пусть они встретятся со зверем в лесу и повеселятся от души. Лично мне, я думаю, такое развлечение будет больше по нраву!
Сэндас покачал головой: он ее не понимал. Вспомнив, однако, что она приехала издалека и в иных странах — иные нравы, он наполнил ее кубок вином, с извиняющейся улыбкой оглядел соседей по столу, которые могли ее услышать, и перевел разговор на другие темы.
Развлечения, которые Хавлат приготовил для гостей, на этом не закончились. После того как мертвого медведя уволокли, радушный хозяин поднялся из-за стола и, стараясь не наступать на кровь, вышел на середину зала. Призывая к молчанию, он поднял руки, а когда все затихли, объявил:
— Друзья мои! Друзья! Я необыкновенно счастлив представить вам человека, выдающиеся способности которого многим из вас, вероятно, уже известны. Это мой ближайший друг, истинный ученый, человек глубокой мудрости, познавший такое множество всевозможных наук, что мне потребовалась бы вся ночь и весь завтрашний день, чтобы перечислить его чудесные знания и необычайные свершения. Однако же я не буду утомлять вас долгими разговорами. Итак, позвольте мне представить вам великого мага Куршахаса!
Хавлат возвратился на свое место. Ожидание затягивалось, и гости начали перешептываться.
Соня, пошевелившись, подалась вперед, Сэндас молча отхлебывал вино.
Вдруг прямо посередине зала с оглушительным треском взметнулось пламя. Послышались испуганные возгласы, зазвенели подносы, которые выпали из рук рабынь, кто-то уронил кубок с вином…
Огонь быстро исчез, дым рассеялся, и перед оторопевшими зрителями предстал Куршахас, закутанный в темный плащ.
«Шут! Ведет себя как уличный фокусник»,— презрительно подумала Соня. Но что-то говорило ей, что на самом деле все не так просто.
Куршахас изящно поклонился и, взглянув на пол, заметил пятна крови.
— Как я вижу,— сказал он,— у моего друга ленивые слуги. Но это ничего. Я буду рад помочь.
Он провел рукой — и кровь зашипела, вспыхнула необычным сине-зеленым пламенем, которое мгновенно исчезло, не оставив после себя ни малейшего следа: ни алых пятен, ни пепла.
Гости робко захлопали в ладоши, и Хавлат хлопал громче всех. Куршахас поклонился.
— Я покажу несколько простых фокусов,— заявил он,— чтобы не разочаровывать гостеприимного хозяина. Не согласится ли кто-нибудь помочь мне?
Все притихли, а Куршахас громко рассмеялся:
— Может быть, кто-то из юных служанок…
— Да, да! — крикнул Хавлат, хватая за руку молодую рабыню.
— Господин,— слабо запротестовала она, — я…
— Иди,— холодным тоном приказал ей Хавлат.— Ничего тебе не сделается.
Он грубо протащил ее вокруг стола и с силой хлопнул по ягодицам, так что девушка, спотыкаясь, вылетела на середину и замерла. Куршахас, едва, заметно улыбнувшись, окинул взглядом точеную фигуру рабыни, наготу которой прикрывала лишь коротенькая набедренная повязка.
— Смелее, смелее,— подбодрил он.
Девушку трясло от ужаса.
— Ты очень робкая девица, не правда ли? — усмехнулся Куршахас.— Может, ты была бы гораздо смелее, создай тебя боги тигрицей?
Девушка молчала.
— Я помогу тебе,— заявил Куршахас и быстро провел одной рукой по спине девицы, другой — по животу и сразу же сделал шаг назад.
В зале послышались изумленные возгласы.
Рабыня опустила глаза, оглядывая себя, и завизжала. От шеи до колен на ее обнаженной коже возникли коричневые полосы из меха.
— Что скажете? — обратился Куршахас к гостям.— Похожа на тигрицу?
Рабыня стонала и повизгивала от страха.
— Но в душе-то ты не тигрица, верно? — Куршахас задумчиво сдвинул брови,— Скорее, нежный цветок.
Он сделал несколько быстрых движений обеими руками. Полосы исчезли, а светлые волосы девушки превратились в букет полевых цветов.
Зрители оживились, начали шутить, смеяться, и громче всех — Хавлат. Рабыня, упав на колени, разрыдалась. Куршахас покачал головой:
— Неблагодарная девчонка! Полевой цветок, значит, тоже не подходит? Похоже, ты вообще ни к чему не пригодна! Что же, ладно…
Несколько неуловимых жестов — и к рабыне вернулся ее прежний облик.
Испуганная девушка бросилась прочь из зала, сопровождаемая насмешками пирующих.
— Мне, видимо, нужен кто-то другой,— пожаловался Куршахас.— Может быть?.. — Он подошел к столам, внимательно разглядывая гостей, затем решительно шагнул к какому-то толстяку, богато одетому, обвешанному дорогими украшениями.— Вот прекрасный пример! Вот человек, который создал сам себя — из денег. Я не ошибся, сиятельный господин?
Толстяк радостно фыркнул.
— Можно сказать и так! — Хихикнув, он хлопнул по столу ладонями и гордо оглядел соседей по столу.
— Чтобы это были не пустые слова,— заверил его Куршахас,— я смогу это доказать. Вот!
