спинку мягкого кожаного кресла и постарался не бросать взглядов на женщину, сидевшую перед ним, только все его усилия были напрасными.
Пока она писала, он изучал ее утонченный профиль. Ее очарование было безграничным, ее сердце — бесконечно добрым. И Майклу хотелось поубивать всех тех светских особ, которые утверждали, что она — бессердечная охотница за богатством. Господи, да она сама невинность, сама изысканность, в ней есть все, что хочет мужчина, и даже больше. А для него она — все, о чем он мечтал, все, что он никогда не сможет удержать рядом с собой.
Завтра он отправится искать Брауна.
Грейс посыпала письмо песком и тщательно вытерла пальцы. Майкл обратил свое внимание на книгу. В воздухе запахло расплавленным сургучом, потом Майкл услышал, как она отодвинула стул от небольшого секретера.
Грейс молча положила перед ним свое послание, и Майкл посмотрел на необыкновенно красивый почерк, которым она написала адрес. Было понятно, что буквы она выводила так же старательно, как штопала его одежду, как кормила ягненка и как прикасалась к нему вчера вечером. Майкл положил письмо на боковой столик рядом с собой.
— К утру снег примерно наполовину растает. Я отвезу письмо в деревню и еще наведу справки. — Майкл потер переносицу. — Скоро после этого ты и поедешь.
Неожиданно для себя он услышал шорох шелка и понял, что Грейс опускается перед ним, на колени.
— Я не знала, как сказать… — Краска густо заливала ее щеки.
— Что такое, дорогая?
— Моя рана хорошо заживает, и… И я чувствую себя намного лучше. Это, наверное, каша так подействовала или великолепный уход, который ты…
— Рад слышать это! — отрезал Майкл.
— Ну, то есть… я просто подумала, — после длинной паузы продолжила Грейс — я смогу заверить тебя… — Грейс замолчала, и в повисшей тишине треск соснового полена в камине показался оглушительным. Она отвела глаза от его внимательного взгляда, но не отступила. — Вчера вечером ты сказал, что не выносишь сожалений и не можешь дать никаких обещаний, и… и…
— И? — помог ей Майкл.
— И я сказала, что ничего не жду.
— Так. И?
— Как ты считаешь, это было бы очень неправильно или по-настоящему грешно… Я хочу сказать, что я — вдова. Я по-прежнему чту память о своем муже, и носила по нему траур. Но как ты думаешь, это было бы невежливо… Ну, то есть… Если бы тебе все еще хотелось…
Майкл прижался к ее губам, прервав поток чепухи, которую несла Грейс, и одним махом посадил ее к себе на колени. Всякий раз, когда он прикасался к ней, у него вскипала кровь в жилах, и Майкл лишался способности думать спокойно. Сейчас он пытался привести свои мысли в порядок, пока она не завладела всем его существом.
— Думаю, точнее, было бы сказать, что я хочу этого, — выдохнул Майкл. — Только, дорогая моя, ты скоро вернешься в свой мир, а я останусь здесь. Многие сказали бы, что это грешно и неправильно. Но я хочу этого. — Ему пришлось сдерживать себя, чтобы не сжать от нетерпения ее руки.
— Я тоже этого хочу, — очень тихо призналась Грейс.
Майкл отдавал себе отчёт в том, что происходит. Одно дело оказаться в ее руках среди ночи в постели. Но сейчас здесь, застигнутые в сгущающихся сумерках библиотеки, они были полностью одеты.
Он отказался позволить ей исчезнуть с его глаз, подняться наверх, раздеться и ждать его: В таком случае у нее будет слишком много времени, чтобы передумать. Он был эгоистичен и не мог допустить этого. Просто в его жизни было очень много случаев, когда обещание счастья вырывали буквально из-под руки.
И поэтому он позволил Грейс избегать его взгляда, пока он расстегивал и снимал ее платье. Заштопанная нижняя сорочка была настолько тонкой, почти прозрачной, что Майкл увидел под ней маленькие розовые бутоны сосков и почувствовал, как задрожали у него руки. Господи, он так хотел ее! Его вчерашние прикосновения к ней и ощущение ее нерешительных нежных рук только разожгли в нем страсть.
Те же мягкие руки уцепились за его грубую рубашку, и Майкл наклонился вперед, чтобы поторопить Грейс, снять ее, а потом откинулся на спинку огромного кресла.
Свет от камина освещал очаровательное лицо Грейс, ее светлые глаза потемнели, как зимние штормовые облака в Виргинии. Майкл взялся за один конец изящного банта, собиравшего вырез сорочки спереди, и потянул за него, стараясь не касаться того, что находилось ниже. Ни слова не говоря, он опустил сорочку и повязку и с облегчением увидел, что рана сухая и затягивается.
— Удовлетворен? — застенчиво пробормотала Грейс.
— Успокоился, — ответил Майкл.
Последний его страх растаял в вечерней тишине, и Майкл, крепче прижав ее к себе, встал с кресла только для того, чтобы нежно, очень бережно положить ее на толстый ковер перед камином.
— Разве мы не поднимемся наверх? — выдохнула Грейс.
— Нет. Не будем тратить время. — Одновременно с попытками снять с себя одежду, чтобы присоединиться к Грейс, Майкл бросил на пол большие подушки с дивана.
И тут он погиб, растворился в ощущении прикосновений к ней, к мягкому шелку кожи.
Целовать ее было все равно, что нырять в бассейн с прогретой солнцем водой и выныривать оттуда задыхаясь. Она была стихией, которую Майкл затруднялся описать, но, без сомнения, знал, что она имеет для него жизненно важное значение, и, потрясенный этой мыслью, еще крепче прижал Грейс к себе.
Он без остановки целовал ее губы, шею, грудь. Он коснулся губами пульсирующей жилки у нее на шее, потом спустился к мягкому изгибу бедра и к крохотному углублению пупка. Она была словно вредный для здоровья десерт — только сахар и вечный соблазн.
Когда Майкл медленно переместился еще чуть ниже, ее голос превратился в атласную ленточку, заплетавшую его разум, которая затягивалась все туже, пока он не осознал ее слова.
— О, пожалуйста, подожди… Подожди! Что ты делаешь? — В голосе Грейс звучала страсть и одновременно смущение, а руки неуверенно лежали у него на плечах.
— Целую тебя, — пробормотал Майкл. Его голова склонилась к ее пупку, и он вдохнул ее восхитительный таинственный запах, так отличавшийся от его собственного. — Надеюсь, ты не станешь просить меня остановиться?
В ее лице была какая-то неуверенность, возможно, даже страх. Майкл оперся на одну руку, а ладонь другой руки заскользила по ее слишком хрупкому боку до самого колена.
— Нет, — выдохнула Грейс. — Просто я здесь одна и не знаю, что должна делать.
— О, любовь моя. — Майкл приблизился к ее лицу и поцеловал в лоб.
— И… Ну, у меня появилась мысль, что ты собирался…
— Ну-ну, что собирался?
— Нет, ничего. Ничего. Забудь все, что я сказала.
— Правда?
Грейс едва заметно кивнула.
— Надеюсь, ты не подумала ничего дурного, — сказал Майкл, пряча улыбку. Он нагнулся и поочередно коснулся губами горячих сосков. Дрожащий вздох сорвался с губ Грейс. — Потому что, осмелюсь сказать, до рассвета мне предстоит много чего искупить. — Майкл приподнялся и заглянул в потемневшие глаза Грейс. — Ты предложила ночь греха, правда?
— Но я не хотела…
— И я намерен провести ее с максимальной пользой. — Майкл был уверен, что Грейс начнет спорить, но вдруг по необъяснимой причине ее голубые глаза потемнели, и она произнесла одно-единственное слово… Одно магическое слово…
— Пожалуйста…
