Грейс шагнула к нему на руки, и он высоко поднял ее и посадил в седло.
— Перекидывай ногу, — скомандовал он, и Грейс подчинилась.
Она чувствовала, как он зафиксировал мысок ее ботинка в стремени, потом перешел на другую сторону и проделал то же самое. Уголком глаза она увидела, как он взял поводья другой лошади, чтобы вести и ее тоже. Все это время из его уст неиссякаемым потоком лились утешительные слова. Что точно он говорил, Грейс не понимала. Она едва дышала, не говоря уже о том, чтобы слышать что-то.
Кобыла передвинула копыто, а впечатление было такое, что лошадь собралась рухнуть на землю.
—Теперь осторожно, — подал животному команду Майкл. — Грейс, все в порядке?
Грейс не в состоянии была говорить, но сосредоточила свой взгляд на Майкле и кивнула ему.
Через мгновение она посмотрела вниз и увидела, что поводья зажаты у нее между пальцами.
— Тебе ничего не надо делать с поводьями. Просто держи их или держись за гриву. Теперь скажи мне, когда ты будешь готова, и я поведу лошадь по тропинке. Мы совершим лишь совсем короткую прогулку.
Они долго просто стояли на месте: кобыла, навострившая уши и смотревшая в сторону озера, и мужчина перед двумя лошадьми, который гладил их носы и смотрел на Грейс.
— Я готова, — пробормотала, наконец, Грейс.
Спустя мгновение лошадь пошла вперед. Неторопливое цоканье копыт по утрамбованной земле было уверенным и степенным.
— Грейс, подними глаза. Не смотри вниз.
Грейс заставила себя выполнить этот совет.
— Ну, как дела? — послышался откуда-то голос Майкла, Грейс даже не поняла, откуда именно. Она была слишком занята тем, чтобы смотреть вперед, между больших ушей лошади. — У тебя отличная посадка. Спина гибкая, хотя немного сгорблена, пятки находятся под правильным углом. Если хочешь, оторви руки от холки.
Но Грейс не осмелилась сделать это.
Лошадь долго шла медленным шагом, пока Грейс не заметила вдруг, какой замечательный вид на озеро и на сады открывается с этого высокого места. И, не понимая до конца, что делает, она отпустила руки.
А Майкл начал мурлыкать какую-то песенку.
Ранним утром увеселительные сады были просто прекрасны. С восходом зимнего солнца ночной иней на вечнозеленых деревьях превратился в росу. Стояла не по сезону теплая погода, у матушки-природы в это время года оказалось особенно переменчивое настроение. В небе появилась стая гусей, летевших клином и перекрикивавшихся между собой, словно предупреждая о своем прибытии. В районе столба, указывавшего расстояние в полмили, Майкл развернул лошадь в обратном направлении.
В этот самый момент Грейс вдруг осознала, что она расслабилась. Она посмотрела на мужчину перед собой. Широкие плечи, мускулистая грудь, мощная фигура, сужающаяся к бедрам. И все же, несмотря на внушительный размер тела и резкий нрав, он с каждым живым существом был необычайно мягок. Это читалось в его глазах всякий раз, когда он оборачивался, чтобы взглянуть на Грейс, каждый раз, когда он дотрагивался до своей лошади.
Через четверть часа по его команде лошадь остановилась. Майкл освободил из стремени одну ногу Грейс, потом — другую.
— Сейчас я сниму тебя, хорошо?
Грейс молча кивнула. Его сильные руки подхватили ее за талию и сняли с лошади.
— Стоять можешь?
— Думаю, да, — ответила Грейс, переступив с ноги на ногу. Ее посетило какое-то странное ощущение, ноги казались ватными.
— Это хорошо, — выдохнул Майкл. — А как мы себя чувствуем?
— Мы чувствуем себя превосходно. А в чем дело?
— Ты заставила меня поволноваться: за все это время ты не сказала ни слова.
— Правда? Ну что ж, хочу заверить тебя, что я вела занятную беседу сама с собой.
— Вот как? — На лице Майкла появилось выражение облегчения и удивления одновременно. — Что же ты обсуждала сама с собой?
— Я говорила себе, что теперь понимаю, что ты пытался объяснить мне, хоть и очень ужасным способом, когда я покидала Йоркшир.
— И что это было?
— Я поняла, что тебе нравится руководить кем-то еще, но ты не тот человек, который терпит руководство над собой. Ты не следуешь за другими. Ты предпочитаешь жить один. И я даже могу понять это. Но…
— Но?
— Если это неправда, не говори мне. Иначе, мне кажется, я не смогу продолжать нашу зарождающуюся дружбу. Тебе ведь хочется продолжить ее, правда? В том виде, как это происходило в Йоркшире, никогда, а только как случайные знакомые после сегодняшнего дня. Вот почему ты на самом деле пришел повидаться со мной перед отъездом в Йоркшир, да?
— Я вижу, ты по-прежнему высказываешься за двоих участников беседы. — В глазах Майкла плясали озорные огоньки смеха. — Вы, леди Шеффилд, самая великодушная, самая добросердечная дама из всех тех, кого я имел удовольствие знать в своей жизни. — Майкл приподнял вуаль на шляпке Грейс, которая закрывала ее глаза.
— Но мне бы не хотелось, чтобы у тебя остались обо мне именно такие воспоминания, — игриво ответила Грейс.
— Разве? А как бы ты хотела, чтобы я думал о тебе? — Взгляд Майкла путешествовал от ее глаз к губам, и Грейс почувствовала, как перехватило дыхание.
Вплотную приблизившись к тому самому, что принесло ей такое жестокое разочарование, Грейс поняла, что не может рассказать Майклу правду.
— Я всегда думала, что моя сдержанность достойна уважения. Я вполне заслуживаю похвалы за то, что не дала тебе по башке, когда ты угрожал мне скобой для лошади.
— А мне кажется, что я грозил связать тебя, как телка перед кастрацией.
— И в чем здесь разница? — наклонила голову Грейс.
— Ну, — Майкл поджал губы, чтобы не рассмеяться, — я уверен, телок непременно сказал бы пару слов по этому поводу.
Грейс открыла рот, но Майкл не дал ей ничего сказать, прижав к ее губам два пальца.
— Всякий раз, когда я пытаюсь хвалить тебя, ты меняешь тему разговора, дорогая моя. И у меня почти не остается возможности смягчить твое сердце, чтобы ты доброжелательно отнеслась к просьбе миссис Кейн.
— Так ты просто спроси. Я мало, в чем смогла бы ей отказать.
— Ей хочется, чтобы ты на несколько часов заехала в приют в сочельник. Боюсь, что это ее самое заветное желание. Мы с Викторией Гиван устроим для детей веселые игры.
Виктория Гиван. Как она могла забыть восхитительную мисс Гиван?
— А потом там, конечно, будет ужин.
— Конечно, — словно эхо, повторила Грейс.
— Так что, ты приедешь? Или разочаруешь миссис Кейн?
— Я не знаю.
— Ты вдруг как-то странно изменилась в лице. О чем ты думаешь?
— Так, ни о чем, — соврала Грейс.
— Ты испугалась, что я стану еще предлагать уроки верховой езды, да?
— Нет.
— И это значит, — в желтых глаза Майкла промелькнуло ироничное недоверие, — что в будущем ты не против таких уроков?
— Возможно, хотя мне не хочется, чтобы ты волновался об этом. На самом деле я думаю, что теперь знаю, чего боялась все эти годы. Все считали, что я боялась упасть, пораниться, но это не так. Это что-то
