накануне угощал Джека адмирал — его вкус, казалось, ласкает гортань.
— Что за восхитительное вино, — произнес доктор, не обращаясь ни к кому в особенности. — Но оно довольно крепкое, — добавил он, допивая содержимое бокала.
Из-за суматохи, царившей на фрегате, он не завтракал, выпив лишь чашку кофе. Пакет с бутербродами и фляжка холодного глинтвейна, которые он приготовил для того, чтобы захватить с собой на гору, были забыты в каюте, где теперь ими лакомились крысы и тараканы. Обычно он обедал двумя часами ранее. Вторая половина утра сложилась для него чрезвычайно неудачно и скомканно, к тому же было душно и пыльно. Доктор успел перехватить лишь кусок хлеба, поэтому вино подействовало на него еще до того, как он опустошил бокал. Голова слегка закружилась, он тут же почувствовал расположение к окружающим и желание всем угодить. «Quo me rapis? note 8 — пробормотал он. — Видно, вино сковывает волю. Юпитер делал Гектора поочередно то храбрым, то робким. Так что не было ни личной заслуги Гектора в его героизме, ни вины в его бегстве. Вакх превращает меня из мизантропа в человека общительного… Но в то же время я и до этого улыбался и кланялся; во всяком случае, проявлял внешние признаки обходительности. А не я ли сам часто замечал, что имитация реальности порождает реальность?»
Прислушавшись, доктор убедился, что сосед уже некоторое время рассказывает ему о милых особенностях, которые можно обнаружить в британском законодательстве.
— … так же обстоит и с «Божьим даром», — продолжал он. — Если кто-то прыгнет на телегу, находящуюся в движении, как бы ни мала была ее скорость, и если он оступится и сломает себе шею, то телега и все, что в ней находится, становится «Божьим даром», подлежащим конфискации в пользу короля. Но в том случае, если телега стоит, а человек забирается на нее по колесу и падает, разбиваясь насмерть, то лишь колесо является «Божьим даром». По аналогии, если причиной смерти какого-то лица является ошвартованное судно, то «Божьим даром» является лишь его корпус. Но если оно идет под парусами, то конфискации подлежит и груз, поскольку к компетенции обычного права в открытом море добавляются совершенно другие правила.
— «Божьи дары», — подхватил капеллан, сидевший справа от Стивена. — Патрону моего брата, живущего в графстве Кент, предоставлено право на все «Божьи дары» в поместье Додхем. Он показывал мне кирпич, упавший на голову каменщика, ружье, которое разорвалось при выстреле, и очень свирепого быка, владелец которого не решился его выкупать. Он рассказал мне еще об одной особенности этого закона. Если ребенок падает с лестницы и гибнет, то лестница не подлежит конфискации, но если это происходит с его отцом, то она конфискуется. Я хочу сказать, что лестница становится «Божьим даром» только во втором случае.
— Совершенно верно, — подхватил юрист. — Причем Блекстон объясняет это тем, что в те времена, когда царили предрассудки папистов, считалось, что невинным младенцам незачем платить «Божьим даром» за искупительную мессу, за покаяние. Однако другие авторитеты…
Но тут внимание Стивена привлек капеллан, который коснулся его плеча со словами:
— К вам обращается доктор Харрингтон, сэр.
— Уверен, вы поддержите меня, коллега, — обратился к нему через стол Харрингтон. — Я утверждаю, что едва ли один человек из десятка наших людей гибнет от рук неприятеля или умирает от ран, полученных в бою. Почти все они становятся жертвами болезней или несчастных случаев.
— Конечно, поддержу, — отозвался Стивен. — Пожалуй, можно сказать, что эти цифры указывают на то, что далеко не все находится во власти как строевых, так и нестроевых офицеров.
— Можно сказать и иначе, — воскликнул побагровевший от вина офицер морской пехоты, явно гордясь своим остроумием. — На каждого, убитого врагом, приходится девять человек, убитых нашими костоправами, ха-ха-ха!
— Не забывайтесь, Бауэре, — одернул его адмирал. — Доктор Харрингтон, доктор Мэтьюрин, ваше здоровье.
К тому времени гости принялись за французское красное вино (по случаю приема адмирал опустошил погреб своей гибралтарской резиденции). Смакуя благородный напиток, Стивен подумал: «Надо будет напомнить Харрингтону, чтобы он нашел мне помощника».
Он отыскал его среди порозовевшей, сытой и веселой компании офицеров, стоявших с кофейными чашечками на шканцах и корме в ожидании прихода шлюпок.
— Дорогой коллега, вы не смогли бы помочь найти мне помощника? Как вы знаете, я обычно обхожусь без него. Но приходится плыть на двухпалубном корабле, нам предстоит продолжительное плавание, и, как мне представляется, нужен какой-нибудь сильный молодой человек, поднаторевший в удалении зубов. Сам я не мастер по этой части. В моей молодости врачи относились к зубодерам как к коновалам. Я так и не выработал сноровки, а в последнее время было и вовсе не до того. Конечно, если набить руку, может что-то и получиться, но чаще всего я удаляю зуб слишком медленно, да еще в несколько приемов, что пациента никак не устраивает. Если у нас на судне появляется цирюльник с железной хваткой, то я обычно поручаю такие операции ему. Но при возможности отправляю больного в госпиталь.
— Странное дело, — заметил доктор Харрингтон. — Ведь я наблюдал за тем, как быстро и ловко вы проводите ампутации.
— Ничего удивительного, — возразил Стивен. — Кто способен на большее, не обязательно способен на меньшее, как говаривала одна известная мне сестра милосердия. Я был бы чрезвычайно благодарен, если бы вы подыскали мне какого-нибудь ловкого молодого человека с крепкими руками и нервами.
— Если речь идет только об удалении зубов, — отвечал доктор Харрингтон, — то я знаю одного малого, ловкость рук которого вас удивит. Посмотрите, — продолжал он, широко открыв рот и повернувшись к солнцу. — Посмотрите, — повторил он, указывая на брешь и говоря придушенным голосом, — на второй коренной сверху справа. — Затем своим обычным голосом добавил: — Прошло всего пять дней, а ранка, как видите, почти затянулась. Невероятно, но он проделал это одними пальцами. Правда, молодым человеком его уже не назовешь. Между нами, Мэтьюрин, — Харрингтон, наклонился к Стивену и прикрыл рот ладонью, — он скорее смахивает на знахаря. Разрешит ли Палата принять его на службу, не знаю. Похоже, что латыни он не знает совсем.
— Если он так ловко рвет зубы, то, по моему убеждению, можно обойтись и одним английским, — отвечал доктор Мэтьюрин. — Скажите, ради бога, где его можно найти?
— В госпитале, а зовут его Хиггинс. Но я ручаюсь лишь за его сноровку. Вполне возможно, что в остальном он обыкновенный лекарь-недоучка.
— Доктор Мэтьюрин, прошу вас, сэр, — произнес посыльный, который проводил Стивена в кабинет секретаря адмирала, где его уже поджидали мистер Ярроу и мистер Покок.
Мистер Покок сообщил, что получил письмо доктора, которое следовало доставить с почтой мистеру Рею, и что почта уже отправлена. Стивен поблагодарил его, заметив, что тем самым, по всей вероятности, будет сэкономлено много времени, что очень важно для него. Затем возникла непродолжительная пауза.
— Мне несколько неловко начинать, — признал Покок, — поскольку сведения, которые я должен сообщить, были получены мною в преднамеренно неопределенной форме. Поэтому я вынужден говорить, как бы скрывая многие вещи, которые должны показаться странными и, возможно, даже обидными для доктора Мэтьюрина.
— Напротив, — возразил доктор. — Если, как я предполагаю, речь идет о конфиденциальных вопросах, то мне хотелось бы знать лишь те подробности, которые касаются только меня. В таком случае никакой промах или оплошность с моей стороны не смогут раскрыть противнику картину общего замысла.
— Превосходно, — отозвался мистер Покок. — Похоже на то, что правительство отправило некоего господина в одну или несколько южноамериканских колоний Испании с крупной суммой денег. Он плывет из Кейптауна под именем Каннингем на пакетботе «Даная» — быстроходном бриге. Однако министр очень опасается, что «Даная» может быть захвачена «Норфолком». И если «Сюрприз» встретит пакетбот, то он должен предупредить его о грозящей ему опасности и, если операция не будет связана с большой потерей времени, эскортировать его в один из южноамериканских портов. Но если это невозможно или если порт окажется на восточном, то есть Атлантическом, побережье, необходимо принять другие меры. У господина два сундука металлических денег, каковые будут оставлены в его распоряжении. Однако в его каюте также находится гораздо более крупная сумма в купюрах, облигациях и других ценных бумагах. Об этом ему
