мне поверить — если делали, он обязательно вам об этом скажет. — Она слегка улыбнулась, надеясь добиться от них отклика. В отношении Валерии и Коди ей это удалось; Мэтт не обратил на ее слова внимания, а Фрида была по-прежнему безутешной. — Постарайтесь привыкнуть к этому, если сможете. — Она оглядела поле. — Сказать по правде, самой мне это никогда не удавалось.
Бидж повернулась к Конфетке.
— Счет у вас с собой?
Тот начал рыться в карманах, в кои-то веки смутившись.
— Черт, надо же! Я совсем не подумал о том, чтобы его захватить.
— Ничего страшного. — Бидж еще раньше зашла в банк, где хранились ее деньги, полученные за ветеринарную практику. — Я прикинула сумму сама. — Она отсчитала бумажки и протянула ему расписку. — Я исходила из прежних расценок.
Конфетка растерянно сунул деньги в карман и расписался: «Получено полностью».
— За вскрытие пришлите мне отдельный счет. И сообщите немедленно, как только получите результаты.
Я свяжусь с вами, если понадобится что-то еще. — Бидж лихорадочно думала, что бы такое обнадеживающее сказать студентам, потом махнула рукой. — А теперь лучше отправляйтесь по домам и отоспитесь.
Мэтт достал из кармана ключи от грузовика. Под их звон студенты, как овцы, следующие за вожаком, потянулись к фургону. Через три минуты грузовик скрылся из виду. Лори кивнула оставшимся и двинулась вверх по склону; Конфетка молча вскочил на Скайуокер и направил ее в сторону Кендрика.
Бидж стояла выпрямившись, пока все не отбыли, потом упала в объятия Стефана, сотрясаясь душераздирающими рыданиями. Она все еще плакала, когда кроваво-красная луна скрылась за горизонтом.
Глава 5
Прошло три дня. В глубине Джефферсоновского национального парка, в нескольких милях от Кендрика, Стефан вел машину по дороге, которая когда-то была заасфальтирована, но теперь состояла из отдельных островков сохранившегося покрытия. Вокруг раздавалось птичье пение: кардиналы, скворцы, вечно непредсказуемые пересмешники. Утренний ветер все еще колыхал ветви, но безоблачное небо и сияющее солнце предвещали жаркий день. Бидж, зевая, показала на ярко освещенное дерево около дороги:
— Вон оно.
Стефан поставил взятую Бидж напрокат машину на обочину, проворно выскочил из нее и обежал вокруг, чтобы открыть дверцу для пассажирки. При этом его любимая мягкая шляпа свалилась, и он нагнулся, чтобы подобрать ее; рожки оказались на виду.
Пассажирка, женщина лет пятидесяти, то ли не заметила, то ли притворилась, что не замечает рожек. Может быть, она и на самом деле не обратила внимания, подумала Бидж: математики часто отличаются странностями, а Харриет Винтерфар определенно казалась весьма эксцентричной.
Спутанные седые волосы до плеч не претендовали на то, что когда-то представляли собой прическу. Растрепанные пряди от лесной сырости начали завиваться. На женщине был длинный бесформенный свитер, распахнутый на шее — единственная ее уступка виргинской жаре; одна пуговица отсутствовала. Из карманов торчали неизвестно как туда попавшие разноцветные ручки и небрежно сложенные листки бумаги — результат процесса не менее загадочного, чем сам Перекресток: хотя по дороге из Кендрика Бидж сидела рядом с Харриет не более десяти минут, все ее ручки и карандаши исчезли.
Харриет суетливо порылась в карманах, чтобы убедиться: никакие из ее бумажек не пропали, и удовлетворенно кивнула.
— Спасибо, Стефан. — Она вытащила из-под сиденья машины удивительно древний армейский рюкзак и поставила его на землю, тщательно застегнув все отделения и проверив ремни.
Стефан обежал машину еще раз; поездка на рассвете и две бессонные ночи совсем на нем не сказались. Бидж уже вылезла из автомобиля и взяла с сиденья свой собственный рюкзак. Она решительно надела шляпу на голову Стефану.
— Тебе лучше с ней не расставаться. Он ухмыльнулся.
— Бидж, любимая, но здесь же нет никого, кроме нас. — Он снял шляпу, положил ее на крышу машины и поцеловал Бидж. Она ответила на его поцелуй, с тоской думая о том, как долго теперь его не увидит, и поцелуй завершился объятиями, которых даже самый эксцентричный профессор математики не мог бы не заметить.
Когда через минуту они, задыхаясь, оторвались друг от друга, Бидж бросила взгляд на обочину дороги. Харриет, сосредоточенно хмурясь, смотрела на дикий водосбор, словно растение сделало что-то нехорошее. Бидж подкинула шляпу Стефана в воздух; тот, подпрыгнув, поймал ее и сел в автомобиль.
— Я должен вернуть машину и еще успеть в библиотеку. Будь осторожна, моя Бидж. Я так тебя люблю! — Хотя они должны были увидеться через неделю или две, на глазах у него появились слезы. — Желаю удачи, доктор Винтерфар, — вежливо попрощался он. Та кивнула, не поднимая глаз. Из-под колес машины полетел гравий, и Стефан уехал. Бидж вздохнула, пожелав ему в душе не попасть в аварию.
Когда пыль улеглась, Харриет вышла на дорогу.
— Он такой милый. — Она улыбнулась Бидж и рассеянно добавила, смутив девушку: — Я чуть не назвала его милым молодым человеком, но это, боюсь, могло бы его обидеть.
— Стефану нравятся комплименты. — Бидж надеялась, что выглядит не особенно взлохмаченной и что ей удастся не покраснеть. С опозданием Бидж подумала, что ей нужно бы привести себя в порядок перед автомобильным зеркалом заднего вида, прежде чем Стефан уедет. Стефан так замечательно целуется. . Слава Богу, у него нормальный человеческий язык, а не шершавый, как у жвачного животного. Бидж также поблагодарила Бога за его другие человеческие органы и не в первый раз с благодарностью вспомнила о противозачаточных средствах.
— Я думала, ваш коллега присоединится к нам, — сказала Харриет.
— Он говорил, что будет здесь.
Харриет, моргая, посмотрела на Бидж. Ее бифокальные очки в темной оправе под седыми бровями придавали ей меланхолический и одновременно суровый вид.
— Вы думаете, он опоздает? Бидж покачала головой.
— Обычно он пунктуален, доктор Винтерфар. — Она обеспокоенно огляделась. — Я поражена.
— Ничего подобного, моя дорогая. — Из зарослей рододендронов на противоположной стороне дороги появился грифон и принялся когтями вычищать сучки и травинки из меха. — Ты удивлена. Это я поражен.
Сказанное им почти наверняка было цитатой, но очень подходящей к Харриет: та уронила руки и раскрыла рот.
— Ой, Боже! — Она смотрела на грифона несколько секунд, потом спохватилась: — Я не хотела быть бестактной. Я хочу сказать: вы очень впечатляете.
— Благодарю, — серьезно ответил грифон. — Ваши научные достижения также впечатляющи, доктор Винтерфар. И сообщения по электронной почте.
— Как давно ты здесь? — смущенно поинтересовалась Бидж.
— Мои навыки лесного жителя все еще на высоте. Я прибыл час назад и разведал, нет ли поблизости чужаков. Я ждал, — добавил он с шутливой торжественностью, — пока уедет ваш сопровождающий.
— В этом не было необходимости, — сказала Бидж. — Нас привез Стефан.
— Я так и понял. — Бидж покраснела. — Если мы готовы, пожалуй, нам следует отправляться. — Грифон показал на тропу. Бидж двинулась вперед, грифон замыкал шествие.
Первые двадцать ярдов они шли по Аппалачской туристической тропе, спускаясь вниз. Название «тропа» казалось неподходящим: здесь она была такой широкой, что по ней мог бы проехать грузовик. Бидж помедлила на развилке, потом показала на отходящую в сторону грунтовую дорогу:
— Нам налево.
Они пересекли небольшой овраг, в это время года сухой. Рододендроны сменились порослью кедровника у подножия высоких деревьев. — Еще раз налево. — Тропа вывела их к большому деревянному мосту, очень похожему на заброшенный железнодорожный, с поросшими мхом сваями. Бидж было протянула руку,
