— Все бесчинства, что я творил, я считал необходимыми для своей защиты.
Не глядя мне в глаза, Грэм осторожно спустился по лестнице.
Сделанного не воротишь: я все-таки отомстил.
Столько всего нужно записать, что чернил не хватит!
Ближе к вечеру на церковный двор въехал экипаж. Выглянув с чердака, я увидел, как из коляски вышел Уинтерборн. Он поспешил к церкви:
— Грэм!
Еще недавно я был вне себя от бешенства, но теперь воспрянул духом. Возможно, здесь, в месте, священном для Уинтерборна, он наконец-то меня выслушает.
Навстречу выбежал преподобный отец. Уинтерборн схватил его за руку:
— Мне нужно срочно с вами поговорить.
Косясь на чердак, Грэм вывел его из церкви — подальше от моих ушей. Поначалу священник просто слушал, но вскоре энергично закачал головой. Уинтерборн схватил его за руку и долго не отпускал ее. Оба не умолкали ни на секунду. Наконец пастор отрывисто кивнул, отпихнул Уинтерборна и в явном отчаянии помчался обратно в церковь. Уинтерборн последовал за ним.
— Больше ни слова! — завопил Грэм, вновь искоса поглядывая наверх. — Я согласился под сильным давлением, но больше не желаю об этом слышать! Подождите, пока я соберу все необходимое.
— Вам ничего не понадобится. Идемте же.
Неужели Грэм даже не замолвит за меня словечко? Наверное, я умею передавать мысли на расстоянии — священник учтиво обратился к Уинтерборну:
— Одну минуту, сэр. Вы же можете подождать еще минутку?
— В чем дело? — нетерпеливо спросил Уинтерборн.
— Я слышал, вы напали на Лоскутного Человека, как он себя называет.
— Эта мразь? — Лицо Уинтерборна потемнело, будто налившись кровью, а голос охрип. — Спустя столько лет я наконец-то понимаю шурина.
Нет! Я вцепился в перила.
Грэм повернулся к алтарю с распятием и тихо сказал:
— В ту же ночь я нашел его в лесу, тяжело раненного. Я… помог ему сбежать.
— Вы с ума сошли!
— Сэр, не забывайте, что вы в храме. Он поклялся, что невиновен.
— Ваше преподобие, если эта тварь способна на убийство, она вполне способна и на обман.
— Я поверил его словам. И я также верю, что он… человек.
Я прижался лбом к перилам, чуть не плача. Судя по тону Грэма, он говорил искренне, хотя и шел наперекор своим религиозным убеждениям.
Уинтерборн громко задышал, не находя слов от бешенства. И с каждым его вздохом моя благодарность постепенно превращалась в ненависть. Священник продолжил:
— Существо… то бишь мистер Оленберг просил передать вам, что он невиновен. Если я сам верю в это, он просил меня то же сказать и вам.
— Милосердие превратило вас в чертова кретина! — Уинтерборн схватил его за руку и потащил на улицу. — Но, так или иначе, сегодня вы выполните свою миссию.
Когда я подбежал к окну, Грэм вырвался, помчался к сторожу и что-то шепнул ему на ухо. Тот вытаращился в удивлении. Уинтерборн подтолкнул священника к экипажу. Сторож тотчас выскочил на улицу и начал пересказывать новость прохожим.
Мечась между гневом, обидой, утешением и замешательством, я мерил шагами чердак.
Почти два часа спустя сторож наконец вернулся в церковь. От жажды крови у меня все поплыло перед глазами, я перепрыгнул через перила и кинулся на него со спины.
— Зачем Уинтерборну Грэм? — Неужели здоровье Лили так резко ухудшилось, что впору звать священника? Сторож не ответил, и я так крепко его стиснул, что у него глаза на лоб полезли. — Говори.
— Свадьба… Мисс Уинтерборн… Стюарт Хоукинс.
Лили выходит замуж? Моя добыча ускользала. Всего пару недель назад Уинтерборн говорил, что готов выдать ее за «любого кавалера». И вот появился конкретный жених.
— Кто такой этот Хоукинс?
Сторож пожал плечами. Я ослабил хватку.
— При деньгах. Кое-чем промышляет. Импорт-экспорт. Китобойный промысел. Судостроение. Вы никогда не видели такого дива: настоящий фрегат плывет по булыжной мостовой прямо к…
Я сжал кулак, чтобы он заткнулся.
— Браки заключаются каждый день, — сказал я. — Почему же этот вызывает столько шума?
— Поспешная женитьба всегда вызывает толки.
— Поспешная?
— Этим же вечером. Ни тебе оглашения, ни разрешения на венчание. Со здоровьем, говорят, совсем плохо.
Лили не прожила бы и трех недель до оглашения?
— Если мисс Уинтерборн так больна, зачем выходить замуж?
— Мисс Уинтерборн? — Сторож обрадовался, вероятно решив, что обменяет сплетню на свободу. — Да нет, это Хоукинс болен: он годится ей в отцы, да притом кровью харкает. Разрешение они получат задним числом, а сейчас молятся, только бы он дотянул.
— Какой ему прок от женитьбы?
— Он умрет довольным. Может, даже получит наследника. Тут ведь одного раза хватит.
Заскрипев зубами, я сдавил ему горло.
— А какой прок Уинтерборну? — Я вновь ослабил хватку.
— Имущество-то у него заповедное. Если дочь станет миссис Хоукинс, ей нечего бояться разорения после смерти Уинтерборна. Вот он об этом и позаботился — выполнил отеческий долг. Сперва заставил Хоукинса изменить завещание. В обмен на плоть.
«В обмен на плоть». Эти слова разъярили меня. Я стиснул шею сторожа и, когда уже стало скучно смотреть на то, как он дергается, силясь вырваться из моих рук, швырнул сплетника на пол. Я зашагал взад-вперед по центральному проходу.
— Уинтерборн причинил мне больше страданий, чем его шурин. Нет, Уолтон никогда меня не обманывал. А этот человек пригласил к себе домой — и напал на меня!
— Какая несправедливость, — прохрипел сторож, пытаясь улизнуть. — Вы не заслужили столь скверного обхождения.
— Клянусь, я отомщу ему! — воскликнул я. — Глупо было отсрочивать расплату.
Сторож был почти у дверей. Я сцапал его за ноги и притянул к себе. Он долго визжал, пока я не успокоил его, надавав пощечин. Я прижал сторожа к подножию кафедры, запрокинул его потное лицо, чтобы посмотреть в глаза.
— Почему же ты убегаешь? Ты ведь должен готовиться к венчанию.
— Венчание состоится не здесь. — Его дрожащий голос вновь сорвался на поросячий визг. Я замахнулся, и сторож сам резко хлопнул себя по губам.
— Не убивай меня, — прошептал он сквозь пальцы.
— Не доводи меня до греха. Где состоится венчание?
— В личной часовне Уинтерборнов.
Я оглушил его одним ударом.
Витражи в окнах часовни ярко светились в темноте. Хотя небольшое здание примыкало к дому, оно находилось в самом конце подъездной аллеи. Несмотря на поспешность церемонии, прибыли гости — наверное, сторож успел распустить слухи. Лошадей привязали к железным столбам, из карет пока никто не выходил, но рядом стояли только два кучера.
