взглянули на пришедших. Дешевый пластиковый стул, на котором я сидел, прилип к заду.
— Вы пойдете с нами.
— К мадам?
— Она ждет.
Мы уже оплатили счет и разом встали.
— Это далеко? — спросил Сьюко.
— Нет, мы поедем.
— А где Мария? — обратился я к парню, стоявшему рядом со мной.
— Какая Мария?
— Да ладно.
Мы оказались между ними и, когда выходили из пивной, выглядели так, словно нас арестовали.
На улице в нос ударил скверный запах. Воздух тошнотворный. Чем дольше я находился в Рио, тем труднее мне было им дышать. Я не мог сказать, что напоминал этот воздух. В нем было все. С каждым вдохом, казалось, я проглатывал разведенную кислоту.
Марию Фалангу мы не видели и могли только полагаться на то, что она указала нам верный путь.
В качестве средства передвижения молодые люди использовали старый джип, покрашенный в красный, зеленый, голубой, что делало незаметными ржавые пятна на кузове.
Сьюко и я уселись сзади. Сиденье было разодрано в клочья, но, чтобы на нем можно было сидеть, сверху положена обыкновенная доска.
Машину обступили дети, но никто не осмелился отвернуть что-нибудь. Большая редкость в Рио, свидетельствующая о немалом уважении.
Дети смотрели нам вслед, когда машина поехала. Джип был без стекол. Колеса вздымали опасную для здоровья пыль, обволакивающую его как облако. Мы ехали по узкой улочке, многие люди при встрече крестились. Джип пользовался известностью.
— Куда теперь? — прокричал я.
— В горы.
Хороший ответ. Горы окружали Рио. Они были не очень высокие, но густо поросшие, тропический лес постоянно наступал, если его не вырубали.
На склонах вдалеке от трущоб жили богатые и сверхбогатые люди. Их виллы и дома располагались в лесистой местности, а роскошь, господствовавшая там, была неописуема.
Богатые имели охрану. Они содержали частные армии, чтобы ни один бедняк не проник в их владения и краешком глаза не увидел их жизнь.
Густонаселенный город Рио остался вскоре позади.
Дорога вела наверх. В основном, прямо. Воздух стал чище. Тошнотворный городской запах не щекотал нос, но духота осталась.
Я обернулся, посмотрел назад и вынужден был признать идентичность идиллии, изображенной на почтовой открытке. Человек, созерцающий Рио в этой перспективе, не может и подозревать о его нищете.
Даже море было словно разрисовано голубой краской, которая бледнела там, где пенные волны набегали на берег. Над всем этим стояла фигура Христа с распростертыми объятиями, словно желая благословить людей и дать им лучшую жизнь.
— И это тоже Рио, — сказал я.
Сьюко только пожал плечами.
— Тем не менее город мне не нравится. Но я хочу его найти.
— Кого?
— Затейника.
— Буду рад.
Дома стояли уже не так плотно. Это и есть дорога, ведущая в супербогатые районы. Скоро мы должны подъехать к виллам, но мне трудно было представить среди них жилище колдуньи вуду. Ведь она, скорее, относилась к бедным. Может, колдовством мадам заработала столько, что построила дом в этой местности?
Трудно было определить, достигли мы середины горного подъема или нет. Во всяком случае, мы не задержались на солидно застроенной улице, а свернули на узкую, обрамленную густым лесом.
Мы ехали в джунгли.
Солнце все еще светило. Оно жило, но в джунглях его почти не было видно. Плотная листва, как фильтр, задерживала большую часть света. Под зеленой крышей оставался только удушливый зной, в котором особенно хорошо было насекомым, избравшим нас своими мишенями.
Дорога представляла собой тракт, состоящий попеременно из возвышенностей и впадин. Соответственно, нас изрядно потрясло. Местами дорога была сухой и пыльной, затем начинался отрезок, где скопилась влага и колеса джипа месили слякоть.
— Мне не хотелось бы пройти этот путь назад пешком, — сказал Сьюко, скривив рот.
— Посмотрим.
— Я мог бы спросить их обоих, правильно ли они выбрали дорогу.
— Лучше не надо.
Дорога была выбрана правильно — джунгли внезапно расступились и джип остановился.
Сидящий рядом с водителем парень обернулся и улыбнулся:
— Здесь мы выходим, сеньоры.
— Прекрасно, — сказал Сьюко. — Дальше что?
— Мадам ждет.
— Здесь?
— Пройдите вперед.
Мы не могли сориентироваться и делали, что нам говорили. Ноги наши утопали в легкой траве, дурманящий запах витал в воздухе. Его источали цветы, над которыми вились многочисленные насекомые. Спокойствие никогда не приходило в тропический лес. И теперь, когда звучание мотора не перекрывало все остальное, мы слышали их, зверей и птиц, скрывавшихся в лесу. Они свистели, пели, пронзительно кричали.
Наших парней это не занимало. Они показали жестом вперед, не в джунгли, что уже импонировало.
— Как можно здесь жить? — спросил Сьюко.
— А тебе и не нужно.
Мы следовали за обоими бразильцами. Они пробирались сквозь тучи пляшущих насекомых, дышали сладковато-гнилым воздухом, напоминавшим о покойниках.
Плотная стена леса вдруг расступилась, словно кто-то поработал в зарослях косой, и мы увидели людей.
Я проглотил комок в горле, чтобы скрыть ужас, охвативший меня, — они больше походили на покойников.
Тощие, они сидели на земле, завернувшись в тряпье, устремив пустой взгляд в никуда.
Я быстро нагнал обоих молодцев.
— Кто эти люди?
— Они надеются.
— На кого?
— Мадам поможет им. Они больны, они почти покойники. Они уже хотят быть там, где мертвые, хотят приветствовать их. Потому они здесь.
— Значит, это кладбище.
— Да, — прошептал наш спутник, словно охваченный благоговейным трепетом.
Я осмотрелся, Сьюко сделал то же самое. Мы увидели старые надгробия, торчавшие из земли. Одни покосились, другие опрокинулись.
Дым плоским облаком струился в одном направлении и щекотал нос.
