принесла в мой кабинет одну вещь, которая до сих пор лежит в шкафу. Возможно, в ней находится то, за чем охотился Хойт.
Я снова поднялась на колени и попробовала ослабить узел на веревке, пока Хойт был занят штурвалом.
— У меня есть предложение, Грэм. Скажи мне, что ты ищешь, и я попробую догадаться, где это может быть.
Хойт оглянулся на меня и рассмеялся. В следующую секунду он резко крутанул штурвал вправо, накренив лодку так, что я снова упала на спину.
— Почему бы сразу не перейти к делу, Алекс? Пэйдж наверняка тебе что-то отдала, недаром ты замолчала на середине фразы. Выкладывай, Алекс. Скажи мне, что это. Мы почти приехали.
Я подняла голову и с облегчением увидела, что мы удаляемся от Верразано. Вместо того чтобы выйти в открытый океан, он повернул направо, в сторону пролива, отделявшего Стейтен-айленд от Нью- Джерси.
Теперь с обеих сторон была суша, а не бескрайняя водяная гладь. Эта мысль привела меня в восторг. Потом я сделала ошибку, спросив, куда он меня везет.
— Ты что, забыла географию? В Киллс, Алекс. Мы едем в Киллс.
40
Подходящее место для убийства. Киллс. Трупы, мертвечина. Намного умнее, чем плыть в океан, как я боялась. Наверно, Хойт решил, что Мерсер Уоллес поднимет на ноги всю береговую охрану и полицию и начнет прочесывать море в этом направлении. Там открытое пространство, и любая лодка на виду. Надо отдать Хойту должное, соображал он быстро.
На зеленом указателе перед проливом значилось: «КИЛЛ ВАН КУЛЛ». Я знала, что раньше в Нижнем Манхэттене было полно «киллсов» — это слово сохранилось с тех времен, когда здесь жили датчане, и в переводе означало «канал» или «пролив». Мы свернули в один из них, тянувшийся вдоль судоверфей на побережье Джерси. Движение здесь настолько оживленное, что никто не обратил особого внимания на маленькую лодку, петлявшую среди спортивных и торговых кораблей.
— Может, мы причалим? — Голос у меня дрогнул. — Я могу позвонить в офис и попросить кого-нибудь найти то, что тебе нужно.
— Ты не вернешься, Алекс. Не обманывай себя. Я не собираюсь заключать с тобой сделку. Все очень просто: ты можешь сказать мне то, что я хочу услышать, а можешь не сказать. Надеюсь, ты понимаешь, что в последнем случае снова погибнут люди.
Он говорил о Мерсере и Майке. Хойт убьет меня в любом случае, буду я говорить или нет. Я слишком много знала о его делах. Наверно, он надеялся, что другим известно меньше.
Но если Хойт не собирался утопить меня в открытом море, значит, перед смертью он будет меня пытать. Вот почему он выбрал эту дорогу.
Впереди появился маленький мост и указатель с надписью «Шутер-айленд». Хойт открыл ящик под приборной доской, откуда раньше достал веревку. Покопавшись там, он вынул какой-то тяжелый металлический предмет, который с глухим стуком положил сверху. Я решила, что это гаечный ключ.
— Что ты будешь делать? — Я села на корточки и уперлась руками в борт лодки.
— Хочу узнать, где ты его прячешь, Алекс. Маленький листок бумаги. Больше мне ничего не нужно. И тогда никто не пострадает. Кроме тебя, конечно.
Значит, Грэм Хойт и Питер Робелон знали, что у Пэйдж есть средство легализовать вожделенную монету. Сертификат, подписанный полвека назад министром финансов и способный узаконить «двойного орла». Бумажка, вывезенная из Египта отцом Пэйдж, когда свергли короля Фарука. Документ, с помощью которого владелец монеты Куини мог стать миллионером.
В самом деле, почему не могут существовать два абсолютно одинаковых «орла», легализованных правительством для великого Фарука? Два идентичных экземпляра, один из которых обнаружили только сейчас? Никто не знал наверняка, сколько именно золотых похитили с Монетного двора.
— Я имела в виду, что ты будешь делать со мной?
Грэм Хойт изучал биографии знаменитых коллекционеров, в том числе ненасытного Фарука. В свое время газеты писали о новой любовнице короля, экзотической танцовщице из Гарлема. Хойт и его школьные друзья, Триппинг и Робелон, знали множество мифов и легенд об утерянных сокровищах. Все трое слышали о воспитателе Фарука, который отказался от золота и драгоценностей, но прихватил с собой архив короля. Наконец, Хойт должен был помнить знаменитый аукцион и удивительную историю, как двадцатидолларовая золотая монета принесла многомиллионное состояние благодаря единственной бумажке.
Мы приблизились к острову, и лодка замедлила ход. На берегу не было ни души. Остров казался вымершим, будто на него никогда не ступала нога человека. Никто не услышит моих криков о помощи.
— Жуткое место для аварии. — Хойт держал штурвал левой рукой, а в правую взял тяжелый ключ.
— Копы на это не клюнут. Ты сказал капитану, что я хочу посмотреть статую Свободы, а не птичий заповедник.
Я извивалась на дне лодки, тщетно пытаясь внушить Хойту мысль, что люди не поверят его словам и отправятся меня искать. Я оглядела пустынный клочок суши, справа от которого находился северный берег Стейтен-айленд, где-то вдалеке виднелась граница Нью-Джерси, а позади плескались холодные воды Киллс.
— Ты кое о чем забыла. Капитан наверняка вспомнит, особенно если я ему намекну, что вчера утром на своей яхте я рассказывал тебе об этом островке. Ты тогда очень заинтересовалась историей о том, как Тедди Рузвельт спускал здесь на воду «Метеор-3», гоночную яхту кайзера Вильгельма. Я скажу, что ты попросила отвезти тебя сюда, и я согласился.
— Значит, через несколько минут ты потеряешь управление и разобьешься о берег, а я вылечу за борт, что объяснит рану на голове. — Я кивнула на гаечный ключ. — Все будет выглядеть как несчастный случай.
— Подумай о своих друзьях, Алекс. Спрашиваю в последний раз, что передала тебе Пэйдж?
Он осторожно приближался к берегу со стороны Джерси, поглядывая по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет других судов. Единственными живыми существами на острове были белые цапли, бродившие в зарослях солончаковой травы.
Я поняла, что, осмотрев местность, Хойт перейдет к последней части своего плана и постарается выбить из меня информацию с помощью гаечного ключа.
Я оперлась левой рукой на перекладину и потянула за рукоятку пластиковой удочки, закрепленной вдоль борта под планширом по всей длине лодки. Я дергала и теребила ее до тех пор, пока не нащупала холодный металлический крючок. Потом приподнялась на корточки, с размаху всадила крючок в левую руку Хойта и рванула на себя, располосовав ему кожу острым серебряным когтем.
Он вскрикнул и, выронив ключ, инстинктивно схватился другой рукой за окровавленную кисть. Я снова ударила, вонзила крючок ему в правое запястье до самой кости и потянула вниз, так что он согнулся пополам и рухнул на колени, взвыв от боли. Его ужасный вопль спугнул птиц, которые взмыли в воздух и подняли оглушительный гвалт.
Я откинулась назад и быстро освободила ноги от веревочной петли. Вся шлюпка была залита кровью. Хойт вцепился зубами в крючок и пытался вытащить его из руки.
Я не знала, как остановить лодку, которая медленно двигалась вдоль острова на юг, направляясь в очередной «киллс», отделявший Стейтен-айленд от Нью-Джерси. Я доползла до гаечного ключа, схватила его и ударила Хойта по затылку. Он рухнул на дно лодки, продолжая стонать и корчиться от боли.
Вскочив на ноги, я прикинула расстояние до островка, к счастью, до него было недалеко. Я села на край лодки, перекинула ноги через борт и прыгнула в воду, стараясь держаться подальше от моторного винта. Проплыть мне пришлось не больше десяти футов. Я вылезла на берег, распугав при этом всю
