Я слушаю. Что скажешь, сиракузец?
Вас, сударь, называют Антифолом?
То Дромио, привязанный ваш раб?
Лишь час назад я точно был привязан,35
Да господин веревку перегрыз.
Я Дромио и раб, но уж не связан.
Наверно, оба помните меня!
Глядя на вас, себя я вспоминаю.
Ведь час назад я так же скручен был
Не из числа ль вы пациентов Пинча?
Зачем так странно на меня глядите
Вы оба? Ведь вы знаете меня.
Я никогда вас в жизни не встречал.
Меня, конечно, изменило горе,
Часы забот; и времени рука
Немало черт в лице мне исказила.
Но разве голос мой для вас чужой?
Не знаю.
Ну, Дромио, а ты?
Нет, сударь, нет.
А я уверен, что меня узнал ты!
В самом деле, сударь? А я уверен, что нет; и, если человек отрицает что-нибудь, вы обязаны верить ему.
Не узнают и голоса! О время
Суровое! Ужель в семь кратких лет
Ты так могло разбить мой бедный голос,
Что сын родной его не узнает!
Но пусть мое землистое лицо
Снег старости сединами усыпал;
Пусть холод лет оледенил мне кровь, —
