Противостояние. Том II

Флагг почувствовал, как ужас просачивается в каждую клеточку его сердца. Это был ужас перед неизвестным и непредсказуемым. Он предвидел все, даже идиотский экспромт Уитни. Он предвидел все, кроме этого. Толпа — его толпа — разваливалась, отступала назад. Раздался вопль — высокий и ясный, от которого кровь стыла в жилах. Кто-то пустился бежать. Потом еще один. А потом толпа, находящаяся уже на эмоциональном пределе, распалась и обратилась в бегство.

— Стоять на месте! — крикнул Флагг во всю силу своих легких, но это было уже бесполезно. Толпа превратилась в ураган, а даже темному человеку было не под силу остановить ураган. Страшная бессильная ярость охватила его, слившись со страхом и образовав какую-то новую летучую смесь. Опять все пошло не так. В последнюю минуту все почему-то сорвалось, как с тем старым Судьей в Орегоне, с женщиной, перерезавшей себе глотку оконным стеклом… и с Надин… с падающей Надин…

Они разбегались во все стороны, несясь через лужайку «Гранд-отеля», через улицу, в направлении Стрип. Они увидали последнего гостя, появившегося, как какой-то чудовищный призрак из романа ужасов. Они, быть может, увидали уродливое лицо некой последней жуткой кары.

И они увидали, что привез с собой возвратившийся странник.

Когда толпа растаяла, Рэндалл Флагг тоже увидел это, как и Ларри, и Ральф, и застывший от потрясения Ллойд Хенрид, который все еще сжимал в руках разорванный свиток.

Это был Дональд Мервин Элберт, известный теперь как Мусорщик, отныне и во веки веков, до скончания мира, аллилуйя, аминь.

Он сидел за рулем длинного грязного электрокара. Его сверхмощные аккумуляторы почти сели. Электрокар гудел, жужжал и дергался. Мусорщик мотался взад и вперед на открытом сиденье, как безумная марионетка.

У него была последняя стадия лучевой болезни. Волосы все вылезли, руки, торчавшие из лохмотьев рубахи, были обезображены открытыми гноящимися язвами. Изрытое свищами лицо превратилось в красное месиво, откуда торчал единственный выцветший от жара пустыни голубой глаз, светившийся жутким, жалким подобием разума. Зубы выпали. На пальцах не было ногтей. Веки превратились в истрепанные лоскутья.

Он был похож на человека, выехавшего на электрокаре из мрачной, пылающей подземной пасти самого ада.

Флагг, окаменев, следил, как он подъезжает. Его улыбка исчезла. Яркий, сочный цвет тоже сошел с лица. Оно вдруг превратилось в кусок матового стекла.

Вырывавшийся из тощей груди Мусорщика голос исступленно твердил:

— Я принес это… я принес тебе огонь… пожалуйста… прости меня…

Первым шевельнулся Ллойд. Он сделал шаг вперед, потом еще один.

— Мусорок… Мусор, малыш… — Его голос напоминал карканье.

Тот единственный глаз шевельнулся, мучительно пытаясь отыскать Ллойда.

— Ллойд? Это ты?

— Это я, Мусор. — Ллойда всего отчаянно трясло, совсем как до того Уитни. — Эй, что ты там достал? Это…

— Это та Большая Штука, — радостно сказал Мусор. — Атомная бомба. — Он начал раскачиваться взад и вперед на сиденье электрокара, как новообращенный на собрании сектантов. — Атомная бомба, Большая Штука, большой огонь, жизнь за тебя!

— Увези ее прочь, Мусор, — прошептал Ллойд. — Она опасна. С ней… с ней шутки плохи. Увези ее прочь…

— Заставь его убрать ее, Ллойд, — проскулил темный человек, ставший теперь бледным человеком. — Пусть он отвезет ее туда, откуда притащил. Заставь его…

В единственном глазу Мусорщика стало расти удивление.

— Где он? — спросил Мусор, и голос его перешел в агонизирующий вой. — Где он? Он исчез! Где он? Что вы с ним сделали?

Ллойд предпринял последнюю отчаянную попытку:

— Мусор, тебе надо избавиться от этой штуки. Ты…

И вдруг Ральф закричал:

— Ларри! Ларри! Длань Господа! — Лицо Ральфа озарилось невероятной радостью. Его глаза сияли. Он указывал рукой на небо.

Ларри посмотрел вверх. Он увидел электрический шарик, который Флагг исторг из кончика своего пальца. Он вырос до невероятных размеров и висел в небе, бросая искры в сторону Мусорщика и потрескивая, как наэлектризованные волосы. Ларри смутно почувствовал, что воздух вокруг так наполнился электричеством, что каждый волосок на его теле встал дыбом.

И эта штука в небе действительно была похожа на руку.

— Неееет! — взвыл темный человек.

Ларри взглянул на него… но Флагга там больше не было. Ему померещилось некое чудовище, стоящее на том месте, где раньше был Флагг. Некое приземистое, сгорбленное и почти бесформенное чудовище с громадными желтыми глазами, прорезанными темными кошачьими зрачками.

Потом видение исчезло.

Ларри увидел одежду Флагга: куртку, джинсы, сапоги, — застывшую в воздухе. Какую-то долю секунды вещи хранили форму тела, на которое были надеты, а потом рухнули вниз беспорядочной кучей.

Потрескивающий в воздухе голубой огонь ринулся к желтому электрокару, который Мусорщик каким- то образом умудрился привезти сюда из Неллис-Рейндж. Он потерял все волосы, изошел кровью и в конце концов выблевал собственные зубы по мере того, как лучевая болезнь вгрызалась в него все глубже и глубже, и все же он ни разу не изменил своему решению привезти это темному человеку… можно сказать, он ни разу не приспустил флаг своей одержимости.

Голубой шар огня бросился в кузов электрокара, стремясь разузнать, что там находится, притягиваемый этим.

— A-а, черт, нам всем пи…ц! — крикнул Ллойд Хенрид. Он накрыл голову руками и упал на колени.

«О Господи, слава Богу, — подумал Ларри. — Я не побоюсь никакого зла, я не по…»

Бесшумный белый свет заполнил весь мир.

И всех праведных и неправедных поглотил этот священный огонь.

Глава 74

Стю очнулся на рассвете от сна, принесшего короткий отдых, и лежат, весь дрожа, хотя Коджак и свернулся рядом, тесно прижавшись к нему. Утреннее небо было холодно-голубого цвета, но, несмотря на дрожь, ему было жарко. Его лихорадило от высокой температуры.

— Гадкая хворость, — пробормотал он.

Коджак взглянул на него, повилял хвостом и потрусил по склону. Он принес сухую деревяшку и положил ее у ног Стю.

— Я говорю хворость, а не хворост, но, пожалуй, это кстати, — сказал ему Стю.

Он послал Коджака еще за сушняком. Вскоре разгорелся костер. Однако, даже придвинувшись близко к огню, он продолжал дрожать, хотя пот градом катился по его лицу. У него был грипп или что-то вроде того. Он воспринимал это как последнюю иронию судьбы. Он заболел через два дня после того, как Глен, Ларри и Ральф оставили его. Еще два дня грипп, казалось, раздумывал, стоит ли заняться им всерьез. И решил, что стоит. Мало-помалу ему становилось все хуже. А в это утро ему стало по-настоящему