Противостояние. Том II

И он вот так же?

Вот так?

Их грузовик въехал на парковочную стоянку автобусной станции. Гарольд перепрыгнул через борт, отметив, что даже координация его движений улучшилась в тысячу раз, то ли от потери в весе, то ли от постоянных физических упражнений, а может, от того и другого вместе.

Ему в голову снова пришла мысль, упрямая, не желающая исчезать: «Я мог бы стать полезным в этом сообществе».

Но они отшвырнули его.

«Это не имеет значения. У меня хватило ума, чтобы подобрать ключ к замку той двери, которую они захлопнули перед моим носом. И у меня наверняка хватит пороху открыть ее, раз она отперта».

Но…

«Перестань! Прекрати! Ты можешь оказаться в плену этого одного, оттиснутого на них на всех, слова. Но! Но! Но! Неужели ты не в силах перестать, Гарольд? Ради Христа, неужели ты не можешь прекратить задирать свой хреновый нос?»

— Эй, мужик, с тобой все в порядке?

Гарольд вздрогнул. Это был Норрис, выходивший из офиса диспетчера, который он занимал. Он выглядел усталым.

— Со мной? Все нормально. Я просто задумался.

— Ну тогда валяй дальше. Похоже, каждый раз, как ты это делаешь, все от этого только выигрывают.

Гарольд покачал головой.

— Это неправда.

— Нет? — Чэд пожал плечами и оставил эту тему. — Тебя подбросить куда-нибудь?

— Мм… нет. У меня своя колымага.

— А знаешь что, Сокол? Я думаю, большинство из этих ребят и впрямь придут завтра снова.

— Да, я тоже так думаю. — Гарольд подошел к своему мотоциклу и уселся на него. Он поймал себя на том, что против своей воли смакует это новое прозвище.

Норрис покачал головой.

— Никогда бы не поверил в это. Я думал, как только они увидят в натуре, что это за работа, у них сразу найдется сотня других неотложных дел.

— Знаете, что я считаю, — сказал Гарольд. — По-моему, гораздо легче делать грязную работу для себя, чем для кого-то еще. Некоторые из этих ребят в первый раз за всю свою жизнь по-настоящему работали для себя.

— Ага, наверное, в этом что-то есть. Завтра увидимся, Сокол.

— В восемь, — подтвердил Гарольд и покатил по Арапахо к Бродвею. Справа от него команда, состоявшая в основном из женщин, орудовала тягачом и подъемником, разворачивая застрявший трейлер, частично перегородивший улицу. Небольшая толпа уважительно наблюдала за ними. «А население разрастается, — подумал Гарольд. — Половина этих людей мне незнакома».

Он поехал к своему дому, переживая и мучаясь над проблемой, которую, как ему казалось, он разрешил давным-давно. Когда он добрался до дому, то увидел припаркованную возле бордюра тротуара маленькую белую «веспу». И женщину, сидящую на ступеньках его крыльца.

Когда Гарольд подошел, она встала и протянула ему руку. Она была одной из самых эффектных женщин из всех, которых Гарольд когда-либо встречал. Конечно, он видел ее раньше, но никогда — так близко.

— Я Надин Кросс, — сказала она тихим, почти хриплым голосом. Пожатие ее руки было твердым и прохладным. Гарольд инстинктивно обшарил глазами ее тело — он знал, как девушки ненавидят эту привычку, но был не в силах удержаться. Эта, казалось, не обратила внимания. На ней были светлые саржевые слаксы, облепляющие длинные ноги, и легкая блузка без рукавов из какого-то голубого шелкового материала. И под ней ни намека на лифчик. Сколько ей лет? Тридцать? Тридцать пять? Может, меньше. Она преждевременно поседела.

«Вся?» — поинтересовалась бесконечно похотливая (и, похоже, бесконечно девственная) часть его сознания, и сердце у него забилось чуть быстрее.

— Гарольд Лодер, — сказал он, улыбнувшись. — Вы пришли с группой Ларри Андервуда, верно?

— Да, это так.

— Насколько я знаю, вы следовали за Стю, Фрэнни и мной через всю Великую пустошь. Ларри заходил ко мне на прошлой неделе, принес бутылку вина и конфеты. — Его слова срывались с губ с каким-то звякающим, фальшивым звуком, и неожиданно его охватила уверенность, что она знает, как он, мысленно раздевая, изучает ее тело. Он изо всех сил попытался подавить в себе желание облизнуть губы, и ему это удалось… по крайней мере на время. — Он — классный парень.

— Ларри? — Она тихонько рассмеялась, и смех прозвучал странно и как-то загадочно. — О да, Ларри у нас — принц.

На мгновение они уставились друг на друга; никогда еще на Гарольда не смотрела женщина, чьи глаза были бы так откровенны и проницательны. Он вновь почувствовал возбуждение и теплое волнение внизу живота.

— Итак, — сказал он. — Что я могу для вас сделать, мисс Кросс?

— Для начала вы могли бы называть меня Надин. И вы могли бы предложить мне остаться поужинать. Это немного бы упростило дело.

Ощущение нервного возбуждения стало разливаться по всему его телу.

— Надин, не хотите ли вы остаться поужинать?

— Очень хочу, — сказала она и улыбнулась. Когда она положила руку на его локоть, он вздрогнул как от слабого электрического разряда. Ее взгляд не отрывался от него. — Благодарю вас.

Он кое-как воткнул ключ в скважину. «Сейчас она спросит меня, почему я запираю дверь, и я стану мычать и мяться, придумывая ответ, и буду похож на дурака».

Но Надин так и не спросила.

Ужин готовил не он; она занялась этим сама.

Гарольд достиг уже той точки, когда ясно понимал, что не в состоянии открыть даже простую банку консервов. Он вдруг вспомнил и ужаснулся тому, что он делал весь сегодняшний день, и спросил, не останется ли она одна минут на двадцать (а она скорее всего пришла сюда по какому-нибудь крайне прозаическому делу, расстроенно предупредил он себя), пока он приведет себя в порядок.

Когда он вернулся, наведя марафет и истратив два ведра воды на душ, она вовсю орудовала на кухне. Вода весело кипела на работающей от баллона газовой плите, и она как раз высыпала вермишель в кастрюлю. На другой конфорке в большой сковородке с длинной ручкой булькало что-то жидкое; он уловил смешанный запах французского лукового супа, красного вина и грибов. В животе у него заурчало. Неожиданно воспоминания от грязной дневной работы уступили место зверскому аппетиту.

— Пахнет потрясающе, — сказал он. — Вам не стоило столько возиться, хотя я этому только рад.

— Это блюдо называется «Строганов», — пояснила она, с улыбкой поворачиваясь к нему. — Правда, боюсь, сейчас это скорее импровизация. Когда это кушанье готовили в лучших ресторанах мира, вряд ли рекомендовалось употреблять консервированное мясо, но… — Она пожала плечами, как бы сославшись на те ограничения, с которыми все здесь были вынуждены мириться.

— Очень мило с вашей стороны, что вы приготовили его.

— Пустяки. — Она окинула его своим проницательным взглядом, полуобернувшись к нему, отчего шелк ее блузки туго натянулся на левой груди, чудесным образом облегая ее. Он почувствовал, как жаркая волна захлестнула его до самой шеи, и усилием воли постарался подавить эрекцию, но понял, что его силы воли не хватит для подобной задачи, даже близко не хватит.

— Мы станем очень хорошими друзьями, — сказала она.

— Мы… станем?