— Никаких проблем, — сказала она. — Все тихо.
— Пока «вольно», — дал он ей команду и отключил рацию.
Еще один взгляд на парк, на темный, затихший дом, на выбранный туда подход.
Время. Пора.
Низко пригнувшись к земле, короткими перебежками от тени к тени, используя как прикрытия деревья, пни и кусты, он продвигался вперед, пока не достиг низкой сложенной из камня ограды позади дома. Там он бросился на мокрую траву и прислушался. Запах моря, мимозы, и рододендронов — и ни звука из дома.
Саймон встал на колени, расстегнул молнию своей черной сумки и вытащил очки ночного видения. Надев их, он поднялся. Фантастика. Почти как днем, вот что значит инфракрасное видение.
Все вокруг Саймона было четким и выпуклым. Маленький садик между каменной оградой и домом. Выложенная плитками дорожка вела от ограды к дому. Тачка, шланг для поливки и грабли валялись на дорожке. За этот прибор ночного видения Саймон заплатил восемь тысяч долларов — он стоит этих денег.
Он шел по дорожке, старательно обходя тачку и инструменты, оставленные садовником, затем, наступив на мягкую почву, подошел к подвальному окошку. Невероятно! Кругом такая преступность, а у людей такие поганые средства охраны. Даг давно ему говорил, что в девяноста процентах случаев охранная сигнализация ненадежна или минимально надежна. Например, на подвальном окошке Тукерманов не было решетки, потому что миссис Тукерман считала их уродливыми и ненужными в таком тихом местечке, как у них. Ни на окне, ни внутри никаких датчиков охранной сигнализации, которые могли бы сработать от вибрации. Нет даже чашки звонка сигнала, увидя которую, вор мог бы остановиться и задуматься. Глухо.
Внутри Тукерман установил кое-что для защиты: звонки охранной сигнализации, детекторы движения, фотоэлементы. Естественно, у него со всем этим сразу же возникли проблемы. Все, кто обзаводится этим хламом высокой технологии, сразу же обзаводится и проблемами. Сигнализация сработала несколько раз без перерыва. Дважды она включалась, когда Секора пылесосила, один раз перепуганная мышь наделала шуму, а однажды Тукерман катал шары для гольфа по полу, один из них укатился под кушетку, задел за провод сигнализации и — «прошу прощения, офицер».
Детекторы обнаружения движения часто срабатывали от двух далматинов Тукермана. Из-за собак фотоэлементы в доме пришлось перенести с уровня пола на уровень роста собак. На достаточную высоту, чтобы животные могли проходить под лучом, не пересекая его. Более чем достаточно для взломщика, чтобы проползти под ним, не затронув. Хорошие собачки.
Три ложные тревоги означали штраф или отключение всей сигнализации. У Тукермана их было больше, но такому краснобаю, как он, пошли навстречу й ничего не отключили. Он заплатил штраф, внес дань в пару полицейских благотворительных фондов и был прощен.
Его далматинов звали Трумен и Рузвельт. Рузвельт проглотил иголки и находился в ветеринарной лечебнице, поправляясь после операции на горле. Трумен теперь бродил до дому один, но чаще спал у двери в спальню Тукерманов или, пригревшись у плиты, на кухне. Как утверждала Секора, собаки были совсем не злые, милые и забавные, но им было уже по десять лет, и у них были свои причуды. Так что в отношениях с Труменом Саймон должен был действовать сообразно обстановке.
Саймон постучал в подвальное окошко. Это было для блага самого Трумена: на случай, если собака забрела в подвал. Ответа не последовало. Расстегнув свою сумку, Саймон достал ролик черной липкой ленты и оторвал два шестидюймовых куска. Он бросил ролик в сумку, застегнул ее и прикрепил полоски липкой ленты крестообразно к оконному стеклу. Сжав кулак, он ударил по стеклу и разбил его. Прилипшие к стеклу полоски липкой ленты удерживали разбитое стекло на месте.
Потянув за ленту, Саймон вытащил осколки битого стекла, опустился на одно колено и вырыл рукой ямку во взрыхленной почве. Он бросил в вырытую ямку склеенные липкой лентой осколки, тщательно выбрал оставшиеся в раме и все это закопал. Рама осталась пустой. Без стекла, она при беглом осмотре могла сойти за застекленную.
Просунув руку, он открыл единственную на окне задвижку, потом вытащил два длинных гвоздя, соединяющие верхнюю и нижнюю половинки окна. Гвозди были вставлены для того, чтобы снаружи окно не могли открыть, это была неплохая идея, но этого было явно не достаточно. Закопав гвозди, Саймон поднял нижнюю половинку окна, толкнул ставни и спрыгнул внутрь на бетонный пол.
Он закрыл окно и ставни и оглянулся. Кругом была кромешная темнота, но для Саймона, благодаря его очкам ночного видения, было светло, как днем, только из-за того, что снаружи было светлее, чем внутри дома, пришлось немного отрегулировать их. А так больше никаких трудностей.
Прямо перед ним была лестница, ведущая на кухню, а слева от лестницы находилась дверь в винный погреб. Адвокат устроил целую газетную сенсацию, когда заплатил за бутылку Шато Лафита Ротшильда 1929 года девятнадцать тысяч долларов.
Саймон на цыпочках прошел наверх по деревянной лестнице, стараясь держаться ближе к стене: там ступени лестницы меньше скрипели. На верхней площадке он лег на живот и прополз через открытую дверь под бледным лучом фотоэлемента на кухню. Здесь он встал и оглянулся вокруг.
Просторная кухня. Два холодильника, морозильная камера, две кухонные плиты, несколько наборов висящих на крючках кастрюль и прочей кухонной утвари, а также три больших разделочных стола. Саймон подошел к ближайшему холодильнику, открыл дверцу, на мгновение зажмурившись от неожиданно яркого света, и, порывшись среди овощей, вытащил особенную головку салата-латука. Он закрыл дверцу, подождал, пока его глаза снова привыкнут к темноте, затем начал, тщательно изучая, вертеть головку салата-латука туда-сюда. Наконец он нашел то, что ему было нужно. Крышечку. Головка салата-латука была сделана из винила пустой внутри для хранения драгоценностей.
Саймон вытряхнул драгоценности себе на ладонь. Теперь посмотрим. Бриллиантовые подвески, браслет с бриллиантами и одно очень интересное колечко. Все это стоило больших бабок. Особенно колечко. Саймон давно не видел такого красивого кольца. Платина и золото, усыпанные синими сапфирами и рубинами. Первоклассная работа. Он засомневался, сможет ли Даг расстаться с этим «ребенком». Неудивительно, почему миссис Тукерман хотела, чтобы оно все время было у нее под рукой вместо того, чтобы положить его в банковский сейф. Ну что ж, мистер Т., у меня для вас есть хорошие новости и плохие. Хорошая новость — это та, что салат-латук содержит мало калорий и витамин А. Плохая касается колечка, которое вы очень любили.
Саймон положил драгоценности в свою сумку, потом закрыл отверстие в фальшивом салате-латуке и положил его обратно к другим овощам. Дальше морозильная камера. Больше драгоценностей не было. Так же, как наличности и наркотиков. Только пластиковый поднос с кубиками льда, два пакета мороженой кукурузы и недоеденная пинта диетического клубничного мороженого. Вытащив тарелку с нарезанным языком и ливерной колбасой из холодильника, он закрыл дверцу и пошел к выходу, но вдруг остановился и заглянул в короткий проход, ведущий в гостиную. Он был узким и темным. Обе стены были украшены образцами вышивок по канве миссис Тукерман. Что-то, было еще в атом проходе: фотоэлемент в конце его. Ну что ж, начнем сначала. Саймон лег на спину.
Он пополз под лучами фотоэлементов по полу коридора, придерживая рукой на груди тарелку с нарезанным холодным мясом. Лучше уж запах полироли, чем мяса: Саймон был вегетарианцем и не выносил мяса. Никаких трудностей с фотоэлементами не было. Они находились на расстоянии двух-трех футов от пола. Пустая трата денег. Хвала Трумену и Рузвельту!
Спустя мгновение Саймон был уже в гостиной и на ногах. Глаза его чуть было не выскочили из орбит. Впечатляюще! Он стоял в огромной комнате с высокими потолками и мешаниной из красного дерева и натуральной кожи, представлявшей собой мебель викторианской эпохи. Там были три венецианских шандала, ручки которых скрывали искусно выполненные подвески из драгоценных камней, портреты каких-то благородных джентльменов девятнадцатого века с седыми бакенбардами и руками, заложенными за борт сюртуков, а также огромный камин, увенчанный украшенной позолотой каминной доской.
Саймону было интересно, подходил ли Тукерман когда-либо к полкам с книгами в массивных переплетах с золотым тиснением. Заинтересовала его и коллекция адвоката фарфоровых клоунов и маленьких глазурованных шкатулочек, в изобилии покрывавших столики у центрального окна. Наверняка стоят на меньше нескольких тысяч. Забудь об этом. Хватай барахло только суперкласса и делай ноги отсюда.
Слева от Саймона был рояль, над которым висели фотографии в дорогих рамках. Одна была Тукермана
