Человек Космоса

А он удивляется:

– Я? я ничего... я как все...

– ...Трижды прошу прощения за вмешательство в разговор уважаемых людей!

Этого Одиссей не знал. Лицо круглое, в оспинах.

Кланяется:

– Малоизвестный Иссин-Мардук велел осведомиться: не соблаговолит ли досточтимый Одиссей Лаэртид посетить малоизвестного в его уединении?

Когда полномочный представитель Дома Мурашу просит, ему не отказывают.

Да, дядя Алким. Да, папа.

Я помню.

* * *

Вина осталось: на донышке. А идти за новым кувшином лень. Обойдусь. Чтобы вспомнить нашу давнишнюю, первую и единственную встречу лицом к лицу с малоизвестным Иссин-Мардуком – мне не надо вина. Тем более что он предпочитал хмельному сок граната. Терпкий, кисловатый. Добавлял чуть-чуть воды и долго смотрел, как клубятся в чаше багряные облачка. Он и мясо есть отказывался. Рыбу – тоже. Говорил: грех вкушать боль, причиненную безвинной твари. Говорил: кровь насыщает, разрушая. Если бы я не знал, какие добрые дела изредка творятся по велению этого славного, лучезарного дедушки... Уж лучше мясо по пять раз на день. И вино: пифосами. Хотя напраслину возводить тоже ни к чему: он был человек дела, Иссин-Мардук по прозвищу Эльпистик [74], в первую очередь стараясь обойтись переговорами и соглашениями.

Не всегда получалось.

– Досточтимый Одиссей может не опасаться мести фараона Рамсеса, – сказал он, вертя в пальцах деревянный ножичек. Уж не знаю, где такая штука может пригодиться. Хотя сделана красиво.

И поправился, видя мое лицо:

– Мести ванакта Черной Земли.

– Уважаемый Иссин-Мардук уверен? – притворяясь безразличным, осведомился я.

За полчаса беседы о пустяках я уже выяснил: в здешнем доме не принято обращаться к собеседнику напрямую. Только косвенно. Вокруг да около. Если так плыть домой, никогда не доплывешь.

– Можно ли быть в чем-то уверенным до конца, живя под вечно изменчивым небом?!

Черные, лоснящиеся глазки закатились, сверкнули желтоватыми белками, сожалея о мирском непостоянстве. Легкая тень тронула бледную кожу щек: намек на румянец. Иссин-Мардук снял тюрбан, аккуратно промокнул платочком вспотевшую лысину и снова водворил тюрбан на место.

– Есть еще финикийцы... – я взял с блюда лист салата. Скрутил в трубочку.

– Нет.

– Нет финикийцев? Совсем?!

– Досточтимый Одиссей Лаэртид изволит смеяться. Разумеется, есть. В море – есть. На рынках – есть. Кстати, известно ли досточтимому Одиссею, что тирские купцы недавно открыли новый путь на юг[75]? Там, где раньше свирепствовали чудовища, и боги, похожие на зверей, преграждали путь смельчакам, теперь спокойно плещут весла и надуваются паруса. Мы живем в зыбком мире...

Сейчас меня мало интересовали успехи тирских купцов.

– Это уважаемый Иссин-Мардук изволит смеяться. Если финикийцы есть в море и на рынках, если они есть даже на опасном южном пути, тогда где их нет?

– Их нет в качестве гонителей одного странника, знакомого нам обоим. Фаросское недоразумение прощено и забыто. А 'пенное братство' в восторге от блеска железной серьги. Правда, это обошлось в изрядное количество талантов и долговых поручительств...

Я мог представить себе это количество. До конца жизни не расплатиться. В бескорыстие лысого филантропа[76] верилось слабо.

На веранду, где мы вели приятную, ни к чему не обязывающую беседу, тихо поднялся раб. Горбун с вкрадчивой повадкой паука. Он даже двигался так, будто по дороге оплетал столбы и перила паутиной. Когда горбун прошелестел мимо меня, распространяя сладкий аромат ирисовых благовоний, я вздрогнул и почувствовал, как напрягается спина. В ответ: ласково-бессмысленный взгляд. С поклоном передав хозяину развернутый на треть свиток, горбун неприятно похрустел гибкими, на вид бескостными пальцами, и отправился ловить мух в другом месте. Иссин-Мардук наскоро пробежал свиток глазами. Извиняясь, улыбнулся мне: дела, дела... покой нам только снится!..

– Да, – сказал он в пространство, совершенно не заботясь тем, что горбуна уже и след простыл. – Не позднее конца месяца. Только без глупостей.

Мне почудилось, что паутина дрогнула, разбежалась беззвучным эхом во все стороны. Но хозяин уже повернулся ко мне:

– На днях малоизвестный Иссин-Мардук встречался с очень достойными молодыми людьми. Бывший ванакт Аргоса. Бывший басилей Крита. Бывший претендент на престол Трои. Бывший пророк. Очень, очень достойные молодые люди: вежливые, почтительные, хотя и бывшие...

Слово 'бывший' он произносил вкусно, слегка причмокивая. Стало ясно, почему кипрский представитель Дома Мурашу не ест мяса. Он ест слова. Вполне достаточно для насыщения души.

– Можно ли поинтересоваться: что хотели достойные молодые люди от почтеннейшего Иссин-Мардука?

– Есть такое новомодное изобретение: 'деньги'. Почему-то в последнее время от несчастного Иссин- Мардука все хотят только это. Никто не придет, чтобы сказать: 'Изя! у меня родился сын! Я зову тебя на