РАДЖА
О завистливый, злобный и надменный, алчущий богатства и пренебрегающий советами престарелых, попирающий отца с матерью и радующий своих врагов, о ты, кто неуклонно катится вниз, к полному ничтожеству – горя в аду, ты вспомнишь еще, как нечистым языком хулил сии бесподобные строки, подобные жемчужному ожерелью!
Глава восьмая
ГОРИ ОНИ ВСЕ СИНИМ ПЛАМЕНЕМ
– Истинно реку тебе – нечисто дело! Убили их, сиротинушек, сжили со свету – и концы в воду! Вернее, в огонь…
– Да кто ж на такое решится?! – бородач-купчина обтер руки о засаленный халат. С сомнением покачал головой и вновь захрустел перепелиными крылышками, время от времени отдавая щедрую дань вину из цветов махуа-древа.
– Кто? – его сухопарый собеседник, судя по косо повязанному тюрбану – караванщик с юга, опасливо огляделся по сторонам. Соглядатаи? подозрительные людишки? ф-фу, вроде все чисто! – и он продолжил свистящим шепотом:
– Известно кто! Кому братья-Пандавы поперек глотки стояли? Кто к трону их и на дух подпускать не хотел?
– Слепец?! – недоверчиво выдохнул бородач. – Богов побойся, дурья твоя башка! Кого винишь?!
– А за Слепцом-то кто стоит – соображаешь? – караванщик сощурился, ткнул перстом в потолок и жадно припал к своей чаше.
Говорить о таком было страшновато, призрак остро заточенного кола уже маячил в отдалении, но сладкое винишко развязывало язык похлеще царских дознатчиков.
И не хочешь, а трезвонишь.
– Грозный?! – купец едва не подавился и в свою очередь мазнул быстрым взглядом по таверне. Молодой сута за соседним столом задумчиво жевал рис с куркумой, а остальные посетители сидели достаточно далеко, и стражников среди них не наблюдалось. – Ты что! Грозный человек святой, Закон уважает – всем бы так уважать!
– А сынок Слепца? Боец? Небось, он отца-слеподыра и уболтал, а то и сам втихаря шепнул нужное словечко! Вот и остались от пятерых царевичей и от вдовой царицы одни головешки! Помяни мое слово – скоро Боец на престоле безглазого папашу потеснит, а там и до 'Конячьего Приношения' рукой подать: дорожка-то свободна!
– Она и раньше свободна была, – проворчал купец, но было заметно: слова собеседника запали ему в душу.
– Свободна, да занята! – злая усмешка змеей скользнула по лицу караванщика, знатока дорог, свободных и нет. – Пандавы-то, хоть и от среднего братана считаются, а все одно божьи детки, в кого ни ткни! Супротив Свастики не попрешь! Понял, барышник?!
– Ну, ежели Свастика, – вяло согласился купец, подымаясь из-за стола, – тогда конечно…
К тому времени Карна уже перестал вслушиваться в беседу, за которую купец с караванщиком вполне смогли схлопотать по меньшей мере пару лет темницы, а то и что похуже. Все это он слышал далеко не в первый раз.
Слухами земля полнилась, и не только земля вокруг Города Слона.
После памятного турнира, когда Карне пришлось выдергивать обезумевшего Арджуну в Безначалье, братья-Пандавы словно с цепи сорвались и пошли вразнос. Еще тогда, когда все кланялись сутиному сыну, признавая в нем новоиспеченного раджу, Бхима-Волчебрюх заорал на все поле, что 'сволочи место на конюшне, и только юродивый кормит собаку жертвенной пищей!' Драться лез, за палицу хватался; едва наставники угомонили. Скандал кое-как удалось замять, но за это время Рама-с-Топором успел незаметно исчезнуть – и растерянный Грозный в огорчении совершенно забыл провозгласить подготовку имперских обрядов от имени Бойца. А потом… потом начался пир, гости упились в дым и через день разъехались.
Момент был упущен.
Впрочем, обо всем этом можно было объявить и позже, через послов, гонцов и глашатаев. Карну даже пригласили на Совет, где обсуждалась подобная идея. Однако обиженная пятерка Пандавов вновь спутала Грозному все планы: братья ушли в глухой загул, напиваясь и буяня во всех злачных заведениях Хастинапура чуть ли не ежедневно. Город мгновенно загудел гонгом под колотушкой, и эхо отдалось от предгорий Кайласы до острова Ланки:
– Неслыханное оскорбление!
– Благородных царевичей, потерявших отца, выставили на посмешище!
– Слепец, погруженный в темноту, видит только ложное; весьма злоумный, он не различает справедливости!
– И как Грозный одобряет такое беззаконие?!
– А пьют-то, пьют-то как! В один дых! Сразу видно: дали боги таланту!.. не то что некоторым…
– Вот кого на престол надоть, братцы…
Подобные речи звучали в городе все чаще и чаще. А поскольку 'униженные и оскорбленные' не жалели денег на дармовую выпивку для всех сочувствующих, то голь перекатная вскорости готова была за сиротами в огонь и в воду. Ширились слухи не только о доброте, щедрости, благородстве и прочих великих достоинствах незаслуженно обиженных братьев – но и о якобы имевших место притеснениях со стороны старших родичей. Утверждалось, что по Закону трон должен принадлежать именно им, сыновьям богов…
Удивительно ли, что чаша терпения Грозного переполнилась? Вызвав к себе всю пятерку, он поставил разом протрезвевших Пандавов перед выбором: или безобразия прекращаются с сегодняшнего дня, или чтобы духу их в Хастинапуре не было! Пусть развлекаются где угодно, только не в столице!
