***
Едва перевалило за полдень, но за окном туманилась мглистость, словно наступили сумерки. Небо было стылым, низким, по-зимнему - серым. Дул промозглый порывистый ветер, волоча тяжелые, полные снега, низко клубящиеся над землей, тучи; угрожающие поземкой, но не спешащие ею разродиться. В такую погоду проще расслабляться и предаваться безделью, - низкое атмосферное давление навивает сонливость и лень.
Короли имеют прерогативу входить без доклада или даже стука, чем Чархан умело пользовался.
Надежда поспешно поднялась ему на встречу, неохотно покидая уютные объятия кресла.
- Если бы я хотел разводить политес, вызвал бы в тронный зал. Сядь.
Его величество неторопливо снял перчатки - сначала с одной руки, потом с другой, не сводя непроницаемого змеиного взгляда с девушки:
- Есть все основания полагать, что Темные нападут со дня на день. Армии живых не выстоять против мертвых - нам практически нечего им противопоставить.
- Собираешься сдаться? - Вскинула голову Надя.
- Зачем же облегчать жизнь врагу? Мы примем бой. Не исключено, что станем драться свирепо, доблестно и храбро. Только этого все равно не достаточно. Я хороший стратег, Джайна. Отлично умею анализировать, сопоставлять и делать выводы: Суммай падет. Возможно – на поражение обречено всё королевство.
Тонкая рука нифилима привычно запуталась в золотистом руне девичьих кудрей. Музыкальные пальцы легко, невесомо пробежались по нежным щекам, коснулись чуть припухлых век. Надавили на мягкие девичьи губы, призывая к молчанию.
- Я хочу, - шепнул рыжий мягко, - чтобы вместе с Оральфом ты отправилась в Синие Горы Древних.
- Но я не хочу. – Возмутилась Надя. - И не пойду!
- «Хочу» - «не хочу», - не повышая голоса, передразнил Чархан. – Думаешь, успела увидеть самое страшное, Чародейка? Можешь не верить, но кошмар по-настоящему ещё не начинался.
- А когда он начнется, что будет с остальными людьми? - Надя сжала ладонями подлокотники кресла. - С теми, кто не уйдет следом за Оральфом в Синие Горы Древних?
- Не стану настаивать, Джайна, на сделанном предложении. Но все же подумай о том, чтобы покинуть Суммай, пока ещё есть время. Когда карусель закрутится, боюсь, любые попытки спастись будут бесполезны.
Надежда зябко закуталась в плед:
- Если бы Трионскому Змею удалось убить меня, там, на Райской топи, - на выдохе проговорила она, - у твоих подданных было бы больше шансов выжить?
Чархан кивнул.
- Именно я пробудила монстра! Из-за меня Суммаю грозит гибель! Сбежать будет, во-первых, низко. Во-вторых, бесполезно: Горивэя и Рай последуют за мной, куда бы то ни было, попутно заливая землю кровью. – Надежда прикусила нижнюю губу. - Я остаюсь. – Решительно подытожила она.
- Видят боги, я сделал все, чтобы сохранить твою жизнь, Чародейка. Свободная воля подразумевает бремя ответственности. Делай, как знаешь, любовь моя. Вот, возьми, - рыжий протянул толстый свиток.
- Что это?
- Прощальное письмо, - криво улыбнулся он.
- Какое ещё «прощальное письмо»?!
- Любовное. Джайна! Ну, какое же ещё письмо можно вручать при прощании любовнице? – Усмехнулся наглец. - Прочтешь на моей могиле, обильно поливая слезами горечи и раскаяния.
- Очень смешно, - скривилась Надежда.
- Греюсь тайной мечтой, - не очень. Береги себя.
Изящно склонил голову Чархан в прощальном поклоне.
Надежда смотрела на ускользающую тень. Сердце саднило. Глаза щипало.
Вот засранец!!! Ему обязательно оставить последнее слово за собой!
Сорвав алую ленту, Надежда развернула первый свиток…
***
«Ты – злобный маленький дух, рядящейся в белые одежды! С первого взгляда на тебя стало ясно – вот предвестница горьких бед и несчастий. Жаль, что я не ошибся.
Есть у меня такое несчастье, Джайна - никогда не ошибаться. Не поверишь, - это ещё один горький дар проклятому.
Я не ошибусь и теперь, утверждая: ты любишь меня, Чародейка. Несмотря на то, что я наглец, подлец, наполовину не человек и вообще – твое глупое упрямое сердечко принадлежит этой ценной дубине первого сорта– Сандару.
Если бы я был обычным мужиком, я бы утешался сейчас со шлюхами. Но, во-первых, я король и снимать дешевых шлюх мне не по чину; а с дорогими больше мороки, чем утешения. Во-вторых, - я не человек. Нифилим, аж на целую половину - эта пакостная половина никогда не оставляла меня в покое. Вот и сейчас заставляет извращенно утешаться эпистолярным жанром.
Писать часами о несчастной любви всесильного короля к маленькой блондинке – это слишком мелодраматично, правда? Лучше рассажу о моей жизни, о моем прошлом.
Зачем? Да просто! Чтобы убить время. Все равно у меня - бессонница.
Итак!
Моя мать была последней Светлой Принцессой. Говорили, род по её линии восходит аж к самим метаморфам-хранителям. Её не менее благородный папочка, не в меру самоуверенный и прыткий тип, ввязался в войну с нифилимами под предлогом истребления нечисти и очищения общих нравов. Кто станет спорить – цель благая.
Должен оговориться, что нифилимы сами по себе твари не очень воинственные. Их слишком увлекают дела любовные, чтобы они по-настоящему прикипали к делам ратным. Чувственные и привлекательные, они предпочитают игры в манипуляцию, борьбу характеров и страстей - туповатому бряцанию оружием. Но, между тем, потомки небожителей отнюдь не трусы. Если вынудить их драться, то дерутся они более, чем сносно.
Дедуля обломал зубы. Потеряв треть войска, с ужасом готовился к оскудению государственной казны. Горе - павшим. Приходится юлить, скулить, унижаться. Такова плата за непомерные амбиции, не подтвержденные ничем, кроме завышенного самомнения.
Нифилимы отказались от контрибуции. Условием перемирия между двумя государствами стал немыслимый союз – человеческой женщины и нифилима.
Чтобы понять, какого пришлось дедуле, нужно проникнуться чувствами, которые вызывают нифилимы у людей. Пожалуй, даже к вампирам они относятся терпимее. Вампиры – нежить. Нифилимы – нечисть. «Они, как наркотик, разлагают душу. Они - воплощенный в удивительно прекрасную плоть мерзкий дух. Те, кто соприкасаются с нифилимами, теряют себя», - гласят людские легенды.
И все же дед отдал единственную дочь за проклятого. Он на тот момент был ещё сравнительно молод и, скорее всего, рассчитывал на появление законного или незаконного отпрыска, способного лишить меня права на трон. Однако ж, надеждам его не суждено оказалось сбыться.
Не знаю, как складывались отношения родителей поначалу, но к моменту моего появления на свет, они прекрасно ладили. Вопреки распространенному мнению, оказалась, нифилимы способны не только трахаться, но и любить. Родители жили счастливо, в согласии и довольстве. Пока не прибыли эмиссары деда.
Я хорошо помню тот вечер. Ещё бы не помнить?
Мы готовились ужинать. Пламя свечей, возвышающихся в канделябрах над обеденным столом, отражалось в дорогом фарфоре. Золотые ободки на тонком стекле подмигивали, приглашая пригубить вино.
Мне было двенадцать. Меня воспитывал тот, кто поэзию и краски восхода, луну и цветы ценил выше стали, оружия и власти. Я не понял тогда, что породило пронзительный и короткий звук, предшествующий
