– Да, он так любит, что обвинил меня в прелюбодеянии и затем умчался в столицу, чтобы предаваться всяким развратным утехам. – Она помолчала, едва сдерживая слезы. – Мне трудно поверить, что он хоть чуть-чуть любит меня или своего ребенка, – сказала Синтия.
Вдова похлопала ее ласково по руке.
Синтия почувствовала прилив нежности к леди Агате, которая решилась на такое тяжелое путешествие из Шропшира, посреди зимы, чтобы предложить свою поддержку.
Приехав из Лондона, Синтия была рада обнаружить у себя дома вдову графиню Малгрейв. В ее компании она чувствовала себя спокойно. Вместо того, чтобы закрыться от всех в своей комнате, как намеревалась Синтия, она обязана была исполнять роль хозяйки дома и, делая это, могла пожаловаться леди Агате и облегчить свою душу.
– Брайан поступил нехорошо, – проговорила вдова. – Я этого не отрицаю. Но задумайся хоть на секунду, моя дорогая Синтия. Если джентльмен не любит, разве он станет так ревновать? Держу пари, что в данный момент мой сын раскаивается в своем ужасном поступке.
Синтия вспыхнула. Всю дорогу до дома она не могла забыть сцену в гостиной и капитана, обнимающего женщину, явно лишенную всяких моральных устоев. И Синтия никак не могла успокоиться, узнав о такой неожиданной природе своего мужа.
– Он совсем не раскаивался, когда я застала его с этой… этой…
Она не могла заставить себя произнести неприличное слово.
– Не надо, любовь моя, – мягко сказала вдова и взяла ее за руки, – что ни говори, а джентльмены очень слабые создания, моя дорогая, хотя мы, леди, желаем видеть их сильными. Но часто это мы должны быть сильными, дитя мое. Ты только подумай о бедной Маргарет! Несмотря на все страдания, которые принес ей граф, она по-прежнему любит его и несомненно простит, хоть он и оставил ее без единого пенни.
Синтия резко вырвала свою руку и взяла чайник, который в это время принес дворецкий.
– Но я не могу простить, миледи. И если Брайан только посмеет заявиться сюда в Милфорд-Холл, я…
– Если ты любишь, то простишь, Синтия. Ты ведь любишь его?
– Нет! – вскрикнула Синтия, вся дрожа от мысли, что капитан может вернуться домой. – Я его ненавижу!
Руки ее так задрожали, что ей пришлось поставить чайник обратно на стол.
– Все понятно, – нежно заметила вдова. – Я так и думала. Не волнуйся, моя дорогая, давай я сама налью тебе чай.
Леди Агата налила две чашки и подала одну Синтии.
– Но я действительно ненавижу его, – повторила Синтия. – Как я могу его любить, если он развлекался с куртизанкой в моей собственной гостиной?
– Ты, конечно, права, моя дорогая, – ответила леди Агата. – Но я надеюсь, что ты не будешь упоминать об этом несчастном инциденте, когда Брайан приедет. Ничто так не мешает примирению, как взаимные упреки, дитя мое.
Синтия посмотрела на нее изумленно, будто леди Агата вдруг заговорила по-китайски.
– Примирение? – удивилась Синтия. – Какое примирение? Я не хочу даже видеть этого мерзавца! – воскликнула она. – Да и не надеюсь я его снова когда-нибудь увидеть.
Может быть, вдова не заметила отчаянной нотки в последней фразе?
– Конечно, дорогая, – спокойно сказала вдова. – Выпей чаю, Синтия. А потом мы можем сыграть в пикет.
Не успела Синтия ответить, как раздался звук открываемой внизу двери дома, и сразу в холле послышались мужские голоса. Синтия нервно взглянула на бронзовые часы, стоявшие на каминной полке.
– Кто бы мог прийти в такой поздний час? – пробормотала Синтия. Она быстро встала и поправила складки на своем темно-синем шерстяном платье. – Я не могу никого принять в таком виде, миледи, – обратилась она жалобно к леди Агате. – Надо сказать дворецкому, что меня нет дома!
Леди Агата только улыбнулась загадочно, отчего Синтия еще больше занервничала.
Неужели капитан вернулся? Смешная мысль, право! Брайан так хорошо и весело проводит время, судя по всему. Вряд ли он предпочтет развлечениям тяготы зимнего путешествия в Суррей среди ночи.
Синтия очень волновалась. Надо успокоиться, сказала она себе, выпрямила плечи и подошла медленно к камину, потирая озябшие руки.
– Боюсь, что не смогу сегодня вечером составить вам компанию, миледи. Путешествие из Лондона сюда оказалось для меня, очевидно, более утомительным, чем я…
Она замолчала, потому что дверь распахнулась, и в гостиную быстро вошли два путешественника, вид которых говорил о том, что они очень торопились всю дорогу сквозь буран и ночь.
Джентльмены еще не успели снять свои шубы, перчатки и шляпы и были в снегу. В теплой комнате яркие блестящие снежинки стали таять на их одежде, а графиня неодобрительно покачала головой.
– Боже мой, да что же это! Не подобает так джентльменам входить в гостиную, – сказала она. – Тэрпин! – обратилась она к дворецкому, который вошел в гостиную следом. – Пожалуйста, помоги джентльменам раздеться.
Взглянув испуганно в пронзительные синие глаза мужа, Синтия сразу посмотрела на маркиза Монрояля.
– Робби, – пробормотала она еле слышно, – что ты здесь делаешь в такую позднюю ночь?
Маркиз снял шубу, прошел небрежной походкой через гостиную и поцеловал руку леди Синтии.
– Мы не собирались ночевать на дороге, – сказал он с невозмутимым спокойствием и широко улыбнулся. – Мы приехали бы раньше, но началась сильная метель и пришлось задержаться в Рипли, как раз, чтобы выпить горячего пунша и перекусить. А, чай! – воскликнул он, глядя на поднос. – Это как раз то, что поможет нам согреться. Да, моя дорогая кузина?
Синтия вспомнила о своих обязанностях хозяйки дома и распорядилась принести еще горячего чаю.
Тем временем маркиз Монрояль поклонился вдове, которая посмотрела на него с пристальным, как показалось Синтии, интересом.
– Надеюсь, что леди Монрояль в добром здравии, – произнесла вдова и повернулась к своему сыну. – А вы, сэр? Я надеюсь, что у вас есть разумное объяснение вашим недавним поступкам, молодой человек? Я бы первая их послушала.
Наступила неловкая тишина. Синтия рискнула взглянуть на капитана и пожалела об этом, когда увидела его бледное лицо и упрямо сжатые губы. Он был очень печален. И Синтия не могла оставаться равнодушной, потому что ее обуревали нежные чувства. Она заметила, что капитан осунулся, хотя стоял, гордо выпрямив плечи. Он выглядел таким несчастным, что Синтия очень хотела подойти к нему, погладить его кудрявые волосы и его лицо, чтобы на его губах появилась та улыбка, которую Синтия так любила.
На его губах… Синтия вздрогнула, вспомнив о сладостных моментах, которые дарили ей губы капитана.
Но глупо мечтать об их наслаждениях! Она не могла забыть о том, что сделал капитан. Нет, она не верила словам вдовы о примирении. Как Синтия может простить это? Однако, чтобы ее мечты сбылись, Синтия должна найти правильное решение. Потому что никто за нее этого не сделает. Никто.
Синтия посмотрела на кузена и увидела, что тот ее разглядывает с понимающим выражением на лице. Неожиданно кузен ей подмигнул. Явно он прочитал ее мысли.
Маркиз глянул на вдову и улыбнулся ей своей самой очаровательной улыбкой.
– Я верю, что капитан Шеффилд все объяснит вам, миледи, – маркиз улыбнулся так ослепительно, что многие светские красавицы умерли бы от страсти. – И, пока он объясняет, я должен сказать пару слов моей кузине. – Он твердо взял Синтию под локоть. – Ты позволишь, дорогая?
Синтия, удивленная таким странным развитием событий, не успела ничего ответить.
Не обращая внимания на ее слабые протесты, Робби отвел свою кузину в библиотеку. Они встали у ярко пылавшего камина.
– Садись, моя милая, – сказал маркиз, поворачиваясь спиной к огню. – Я должен сообщить тебе кое-что очень важное.
Синтия смотрела на него во все глаза.
