есть те самые подробности, которые она решила опустить.
– А у вас как, работа есть?
– Хватает.
– Но домой вы как-то рано возвращаетесь!
Трепло. А ведь так в начале хорошо молчал!
– Это сегодня так, вообще-то я возвращаюсь позже. Иногда даже очень поздно.
– Домашние не волнуются?
– Я одна живу.
Он, кажется, обрадовался еще больше. С чего бы это?
«Да мне просто кажется что-то, мерещится! Нормальный дядька, компанейский такой, это у меня дурацкое настроение! А все из-за этого человека-волка! Ну почему он не приходит? Что, так сложно меня найти?»
Они выехали из города, но отдаляться от него не стали, вроде бы свернули. Поэтому Настя и не волновалась, что он увозит ее куда-то не туда. Все правильно, с этой стороны тоже можно проехать! Даже хорошо – машин мало, дорога свободна!
– Анастасия, вы летать боитесь?
Настя сначала удивилась: откуда он знает ее имя? Она вроде бы не представилась, да и кто представляется таксисту! Девушке потребовалось несколько минут, чтобы сообразить – водитель ее попросту узнал. Ее имя часто упоминается в средствах массовой информации, тут ничего удивительного нет.
– Не боюсь. Мне часто летать приходится, гастроли, знаете ли!
Вот так, пусть знает, что не простую какую-нибудь студентку везет!
– А чего вы боитесь?
Ну и вопросы у него! Почему нельзя просто поговорить о погоде? Жара этому очень даже способствует, есть, что обсуждать! Или, например, о шоу-бизнесе… А он тут выпытывает, одна ли она живет и чего боится! Маньяк какой-то! Настя мысленно похихикала над этим предположением. Ну какой он маньяк? Маньяки – они все бледные, нервные, с дурными глазами. А тут – кругленький такой дядька, загорелый, с покусанными комарами руками, явно на даче много времени проводит.
Подумаешь, лезет не в свое дело!
– Ничего я особенно не боюсь… Нет, если возникает страшная какая-то ситуация, я испугаюсь, конечно. Но назвать что-то конкретное не могу – темноту, там, или высоту.
– Это очень хорошо. Вам в жизни пригодится.
Они уже подъезжали к городу, когда на обочине впереди замаячила припаркованная машина ГАИ. Сам обладатель «волшебной палочки» дежурил неподалеку и, понятное дело, не обделил вниманием дорогое такси. Тем более что и машин других на дороге сейчас не было, выбор-то небольшой.
– Принесла его нелегкая, – нахмурился водитель.
– Надеюсь, это быстро? Мы и так долго едем, – Настя решила напомнить ему, что она вообще-то – звезда!
– Быстро. Мы ничего не нарушали, это максимум проверка документов.
Они припарковались перед машиной гаишника. Покидать свой автомобиль таксист не спешил, но стекло опустил. Насте показалось, что он как-то насторожился, напрягся… хотя, это и понятно, гаишников водители не очень-то жалуют! Далее все пошло именно так, как предполагал таксист. Гаишник представился, даже документ какой-то показал и попросил предъявить водительское удостоверение.
– Сейчас, – виновато улыбнулся водитель. – В бардачок, должно быть, закинул!
Он оперся на соседнее сиденье и полез в бардачок, заполненный каким-то хламом. Настя терпеливо ждала, хотя терять попусту время ей уже надоело. Нет, все-таки надо будет стрясти с него скидку за нерасторопность!
А потом водитель достал из бардачка пистолет и выстрелил гаишнику в лицо.
Глава 7
Во всем доме было темно. Свет в коридор просачивался лишь через приоткрытую дверь в самую большую комнату, где сидели сейчас родители – и какие-то незнакомые люди.
Он был единственным, кто заметил это. Его братья во время сна напоминали три здоровых румяных бревна: неподвижные, занимают много места и почти не реагируют на внешние раздражители. Он никогда таким не был: если в доме находился кто-то чужой, спать он просто не мог. Не похоже, чтобы с родителями происходило что-то плохое, и все же, на месте оставаться он был не в состоянии. Да, ему сказали – не высовываться. Но говорить-то легко, а сидеть тут в темноте, в неизвестности… Это слишком! Поэтому он выскользнул из-под одеяла и тихо, стараясь не скрипеть половицами, выбрался в коридор. Братьев-то он по-любому не разбудит, а вот родители или, того хуже, посторонние могут услышать… Но нет, обошлось. Он добрался до приоткрытой двери и затаился там, осторожно заглядывая в комнату.
Электричества в их доме уже с год не было – денег не хватало. Свет шел от огня, разожженного в печке, и от нескольких свечей. Возле печи сидела мать и тихо плакала, прижимая к лицу грязный платочек. Рядом с ней устроился на табуретке отчим, гораздо более довольный жизнью. Ну а лучшие места, на креслах и диване, заняли незнакомцы. Их было несколько, но выделялся один – низкорослый, толстый, противный какой-то. Он и обращался к отчиму:
– Пять тысяч, это моя последняя цена.
– Обижаете, – хохотнул отчим. – Этот товар дороже стоит! Мы хотим десять.
– Пять тысяч долларов, я имел в виду.
– Я знаю. А я имею в виду десять тысяч долларов!
Молодой человек, наблюдавший за торгами из коридора, чуть не выдал себя восхищенным свистом. Десять тысяч долларов! Пять тысяч долларов! Долларов! Да о таких деньгах в их семье даже не говорили! Деньги вообще заканчивались как-то очень быстро, даже на еду не всегда хватало – если отчим в глухие запои уходил. У них никогда не получалось ничего накопить. А тут – доллары!
Все это вроде бы замечательно, но о каком товаре идет речь? У них не осталось ничего ценного, все уже давно продано! Разве что дом… Но вряд ли такому богатому, если судить по многочисленным золотым цепям на шее, человеку нужна их деревенская развалюха.
– Ваш товар дефективный, – покачал головой мужчина. Цепи едва слышно зазвенели. – Слабый, болезненный. Я и за здоровых десять не даю!
– Да хороший товар!
– Хватит! – вмешалась мать. – Это не товар! Не говорите о нем так! Это мой сын!
Сын? Товар… это – он?! Не может быть! Если бы кто-то попытался его купить, родители бы и обсуждать такое предположение не стали, это же… ненормально! Должно быть, он ошибся, речь о чем-то другом.
– Молчи, дура, – отмахнулся отчим. – Толку от твоего приблудыша никакого, одни убытки. Кормить его, поить, одевать, а пользы – ноль! Принесла в подоле, так теперь сиди и не отсвечивай!
Молодому человеку показалось, что он не может дышать. О нем говорят, точно, о нем! Это его мама родила неизвестно от кого – она никогда об этом не говорила. А потом встретила этого вот урода, отчима, который любезно согласился принять ее вместе с сыном – а также с собственным домом и огородом. Правда, любить пасынка он не обещал, но и очень сильно не бил. Позже у них еще трое своих родились, здоровых, не чета этому…
Но он не товар, он – человек!
– Не надо, – женщина уже начинала подвывать, почти впадая в истерику. – Ну, не надо продавать! Это же не по-людски! Что соседи скажут?!
Ах вот что ее беспокоит…
– Ничего не скажут, мы им сами скажем! Что он подох! – нашелся отчим. – А что? Этого и следовало ожидать, он ведь хилый!
– Я не хочу продавать своего ребенка!
– Ты, дура тупая, про других подумай! На что мы их поднимать будем? Денег-то нет в нашей поганой стране!
Денег в стране нет… работать бы попробовал, пропойца!
В глубине души молодой человек знал, что они бы с матерью нормально жили, если бы были вдвоем.
