ввысь и пошел шириться по равнинам. Это было наступление Первого Украинского фронта в январе 1945 года.
Ходуном заходила земля. На пути попадались польские деревеньки. Грохочущий поток танков огибал их с обеих сторон. Рушились на окраинах старые постройки. Их не задевали, нет, они рассыпались сами, не выдержав сотрясения почвы.
Танки шли сплошной лавиной, оставляя на полях глубокие борозды. Затем они разделились по армиям, потом по корпусам, наконец — по бригадам. Каждая получила свой маршрут, и на всех моторах помчалась к цели. Они разорвали оборону противника на лоскутья, сквозными ураганами пролетели глубоко во вражеский тыл, и далеко впереди наступающего фронта поднялась сокрушающая буря.
Три белых машины — танковый взвод разведки, взбивая укатанный на дороге снег, выехали на бугор. Впереди расстилалась небольшая впадина, потом — снова высотка, за которой по карте значился населенный пункт.
Юрий сидел в танке. Над головою — открытый люк и ослепительно синее небо. Он мысленно сравнил его с Сониными глазами и подумал, что, наверное, сейчас Соня волнуется за него. Он взглянул на ее фотографию, прикрепленную над смотровой щелью, и почувствовал, что ему хочется боя, в котором он совершит подвиг. В смотровую щель сквозь триплексы виднелись запорошенные снегом и залитые солнцем поля. — Скорее, Ситников, скорее, — подгонял Юрий механика-водителя.
Николай в белом маскировочном костюме стоял на броне у башни, навалясь на нее всем телом, чтобы удержаться на большой скорости. Он наклонился к Юрию и показал карту, где на зеленом фоне были разбросаны черные квадратики. Возле деревушки, условно названной по коду «Сокол», синим карандашом нарисованы ромбики — танки противника.
«Тридцатьчетверки» стремительно спускались в низину. От топота плоских звеньев гусеничных лент с телеграфных проводов вдоль дороги сыпался снег.
— Давай свернем влево, пойдем по лощине. С высоты не возьмешь: высунешься — сожгут, — предложил Николай.
Юрий вынул свою карту и показал на черту, проведенную красным карандашом:
— Маршрут мне дан прямо, надо спешить.
Он говорил с включенным ларингофоном. Радист держал рацию на передаче. Слова Юрия слышали все экипажи. Николай возразил:
— Зачем рисковать?
— Риск — благородное дело, — настаивал Юрий.
— Соваться в лоб, когда можно подскочить незаметно?
Юрий выставился из люка над башней. Слева, вдоль шоссе, куда советовал двинуться Николай, рос густой подлесок. По нему можно было скрытно подобраться к деревушке с фланга.
«А мы нагрянем прямо» — решил про себя Юрий, скрылся в башне и скомандовал танкам развернуться в линию.
Две «тридцатьчетверки» съехали со шляха и, тяжело рыча, полезли на бугор. Танк Юрия пошел прямо и опередил их: по дороге подъем был не так крут.
Вот за горбом возвышенности показались дымки из труб. Потом — черные крыши, с которых посдувало снег.
— Осколочный! — приказал Юрий.
Орудием управлял Михаил Пименов. Он не успел и опустить ствола, чтобы взять в прицел домики впереди: частые трассы бронебойных оттуда застилали все перед глазами. По броне загрохотали пули крупнокалиберных пулеметов. Юрий отпрянул от смотровой щели и захлопнул верхний люк. Никто из экипажа не успел разглядеть, откуда бьют пушки и пулеметы противника. Водитель Ситников сдержал машину и подал ее задним ходом в подлесок. Вражеский снаряд ударил по башне и, брызнув искрами, срикошетил. Десантники, как снежные комья, отколовшиеся от глыбы, попрыгали с танка.
— Лейтенант, «Буря» спрашивает обстановку, — сообщил Юрию радист.
— «Буря?» Включи скорей меня.
Сквозь радиопомехи в наушниках тревожно звал девичий голос.
— Сообщите обстановку! Сообщите обстановку! Прием. Я — Буря. Прием.
— Дошел до «Сокола», — закричал Юрий. Веду бой. Противник неизвестен. Это — я, Соня. Веду бой. Прием.
Комбриг сам был у рации и вмешался в перекличку:
— С кем ведешь бой? — спросил он, подразумевая: «Какие силы у противника?»
Юрий не ожидал, что вместо Сони заговорит комбриг.
— С немцами, — ответил он и растерянно выглянул из люка.
В стороне от тракта, на возвышенности, два его танка завязали перестрелку. Они поднимались наверх, стреляли раз-другой и отодвигались назад. Из-за высоты по ним летели, оставляя в воздухе огненные линии, снаряды и цветные очереди крупнокалиберных пулеметов. Десантники пробирались вдоль пролеска к деревушке и были уже далеко впереди. Юрий взглянул на них и понял: никакого подвига у него не получается. Ему так захотелось не отставать от Николая, что он вне себя закричал своему экипажу:
— Вперед, по лесочку!
Машина ринулась и, подминая березки, обогнала автоматчиков. Ситников сделал излишне большой крюк, но Юрий на это уже не обратил внимания. Он приказал по радио двум танкам продолжать артиллерийскую дуэль. А Ситников сообщил:
— Идем с фланга!
Малков, сам не замечая, решил действовать так, как предлагал Николай.
«Тридцатьчетверка» на полном ходу прошла сквозь кусты, выскочила на огороды и замерла. Впереди, не замечая танка, проползала немецкая самоходная пушка «Фердинанд».
— Бей! — заорал Юрий.
Михаил Пименов выстрелил прямо, как было заряжено, осколочным, и попал точно в черный крест на желтом боку. Но снаряд взорвался, едва коснувшись брони, и не повредил ее. Юрий начинал горячиться.
— Бронебойным! Огонь!
Танк без его команды подался еще вперед на два-три десятка метров и снова встал. Юрий приник к смотровому триплексу. Пока заряжающий подал снаряд, вражеская самоходка успела развернуться и стала брать орудием угол возвышения.
Кто успеет раньше? Весь экипаж прильнул к триплексам. Вот уже виден черный овал немецкого жерла. Сейчас орудие подымется еще. Черный овал станет круглым… Пименов, оттопыривая губы, вертел ручку прицельного механизма. Губы его топорщились все больше и больше и, когда вытянулись до предела, он нажал спуск. Танк дрогнул и помчался дальше. Радист застрочил из пулемета. Сзади десантники бросились «на-ура». Миновав зажженную немецкую самоходку, в которой лопались снаряды, машина влетела в деревушку.
Юрий словно был подхвачен волной, которая неумолимо несла всех на врага. Он видел и чувствовал, как безудержно рвались вперед автоматчики, его экипаж. Их боевой пыл так зажигал, что Юрий не мог оставаться безучастным. И он, очертя голову, бросился в этот поток.
Впереди стояло еще пять «фердинандов». Юрий распахнул люк и высунулся наружу, придерживая на горле ларингофон. Ему было жарко.
— Бронебойный! Бей по порядку!
Танк Юрия оказался в тылу у вражеских самоходок. Те перестреливались с машинами на бугре перед деревней. Меж домами бегали немцы. За ними гонялись автоматчики в белом. Рвались гранаты и раздавалась автоматная перепалка. Пименов поджёг крайнего «фердинанда», попав в мотор. Остальные повернули и в четыре орудия зачастили по русскому танку.
— Прикрывайся, Ситников! — командовал Юрий и даже пошутил: — А то еще попасть могут.
Он почувствовал себя необычайно сильным. Ему казалось, что экипажи всех трех танков — это частицы его самого, и все идет точно по намеченному им плану. Он глазами поискал Николая, но автоматчики в одиночку, по-два, появляясь и исчезая, сновали в разных концах деревни. В маскировочных костюмах они все выглядели одинаково, и их командира нельзя было отличить от других.
