— Да, да, капут, — рассеянно ответил Николай, спохватившись что надо действовать. «Решительно! Делать что-нибудь! Сейчас же! Немедленно!».
— Товарищ лейтенант, вот документы обера.
Николай порывисто перевел луч фонаря на пленного офицера. Тот замигал воспаленными веками и отвернулся.
— Противотанковая артиллерия у вас в городе была?
— Не было, — немец продолжал смотреть в сторону.
— А куда вы решили поставить самоходные орудия, уходя из города?
— Этого я не могу сказать.
Николай, четко выговаривая немецкие слова, переспросил:
— Не можете? Или не знаете?
Обер взглянул прямо в лампочку фонарика и упавшим голосом промолвил:
— Не знаю.
— Это ваше последнее слово?
— Не знаю, — умоляюще повторил тот.
Выстрел гулко прозвучал под сводами проезда. Женщина вскрикнула: «О, Эрих!?» и убежала наверх. В воздухе остался запах крепких духов. Каблуки ее звонко простучали по лестнице, глухо хлопнула дверь. Луч карманного фонарика скользнул по трупу обер-лейтенанта, по серой стене, выложенной из тесаных камней, и остановился на дрожащем лице шофера.
— А вы знаете?
— Что? — На лице у немца изобразилась угодливость и почтение.
— Куда поставили «слонов»?
— Каких слонов?
Луч света нетерпеливо подпрыгнул, потом упал на трясущиеся ноги шофера и вновь поднялся на лицо.
— Ах, эти артштурмы?
— Да, самоходные орудия.
— Я слышал разговор офицеров…
— Знаете или не знаете? — оборвал его Николай.
— Знаю.
— Где?
— Они, наверное, раздумали и уехали из города. Предохранитель пистолета отчетливо щелкнул в напряженной тишине проезда.
— Где? — повторил Николай.
Шофер захныкал. Николай потушил фонарик. Достав из кармана папиросы, сунул одну в рот и протянул коробку немцу.
— Закурите. Пока дымит моя папироса, я буду ждать вашего последнего слова.
Николай жадно затянулся дымом. Голова чуть закружилась, потом посвежела. Созрело твердое решение.
— Ясков! Подбежал автоматчик.
— Я!
— Этой машиной сможешь управлять?
Десантник сел за руль, попробовал стартер, повертел рычаг скоростей.
— Это — «оппель».
— Ехать сможешь?
— Машина обыкновенная.
— О-очень хорошо. Кто добровольно доберется до штаба — доставит донесение?
Никто не отзывался. Николай подзадорил:
— Нет смелых? Неужели не осталось уральцев?
— Мы с вами лучше… — оправдывался Миша Бадяев. — Туда уйдешь — оставят на охране штаба.
— Назначаю: Чащин, Тимофеев и Рублев. Старший — Чащин.
— Есть!
— Ну? — повернулся он к шоферу. — Я кончил курить.
Тот выронил окурок и никак не мог затоптать его. Шаркая ногой, он едва вздохнул':
— Я покажу.
— Это далеко?
— Около километра.
Николай, написал на листке из полевой книжки донесение и отдал Чащину.
— Отправляйтесь.
Три автоматчика исчезли в темноте.
— Ясков — за руль. Перепелица и Бадяев, садитесь. Немца шофера с собой. Остальные ждут здесь, старшим — Нуртазинов. Вести наблюдение во все стороны.
Николай сел в машину. Легковая выехала из проезда и помчалась по улице туда, где скрылись самоходки.
— Направо, — сдавленным голосом сказал немец, когда в переулке послышались моторы.
— Вот они, товарищ лейтенант, — обрадовался Ясков.
— Ничего, проезжай как ни в чем не бывало.
Улицу преградили «слоны». Самоходные орудия ворочались из стороны в сторону на мостовой, стараясь влезть в узкие ворота усадьбы с густым садом. Автомобиль остановился.
— Сигналь, — прошептал Николай.
Переулок огласила мелодичная сирена. Самоходки посторонились. Гвардейцы проехали мимо и, обогнув квартал, вернулись в свой проезд.
— Ну, как, товарищ лейтенант? — подбежали бойцы.
— О-очень хорошо! Никого не было?
— Нет, немец удрал из города?
— Как же, дожидайся! Идите в дом, наберите простыней, одеял, чтобы у каждого было по нескольку штук.
Пока автоматчики выполняли приказ, Николай еще раз обдумал, как будет действовать. План был дерзок. «Слоны» встанут в саду. Он проберется туда со своими бойцами, все неожиданно залезут на немецкие самоходки, быстро закроют наблюдательные щели машины и предложат экипажам сдаться. Николай мысленно перебрал всех своих десантников: каждый из них способен на это, сомнений не было ни в одном. Они поедут на захваченных «слонах» прямо к штабу.
Ночь подходила к концу. В городе — тишина. Только упадет где-нибудь, глухо стукнув, черепица с крыши, и больше — ни звука в узких пустых улицах, похожих на траншеи. Так бывает перед грозой. В полдень подойдут немецкие танки — в штабе об этом знают: трое с донесением уже, наверное, добрались туда. Небо начинало светлеть. На нем уже снова вырисовывалась готическая башня собора.
Радист разбудил майора Никонова и подал радиограмму. В окна подвала пробивался свет раннего утра. Комбат долго искал трубку, которая вывалилась из кармана и упала на пол между перинами. Потом он подошел к окну и прочитал:
«Собрать весь батальон к 8.00, занять оборону на восточной окраине. Приготовиться к возможной контратаке танков противника. Ожидаются с 12.00. Выслать одну машину навстречу идущей к городу нашей пехоте. Цель: разведка, связь».
Майор распорядился радировать всем танкам батальона собираться вместе, разбудил Соню, и они вышли на улицу.
— Где Малков?
