— Эй! Эльфы! Но увидев, как мы набиваем поганками рты, Гоблин стал кричать уже по другому:
— Эй, грибные эльфы! — орал он. — Грибные эльфы!
Если бы он только знал, сколько немолкнущих отзвуков, какое могучее эхо породит его крик! Имя пристало, и все чаще на вопрос «Кто вы такие?» мы начали отвечать:
— Мы — Грибные Эльфы!
Так рождаются подлинные имена — их не придумывают, они приходят извне и пристают намертво. Так, что потом и ломом не отдерешь.
С первой Альтернативы прошёл всего год, но за этот год всё разительно изменилось. Вместо смрадной «Красной Шапочки» у нас был с собой лимонный «Цитрон», а заместо остоебенивших транквилизаторов — целая кружка конопли. Мы встали двумя лагерями: мы на том же самом месте, а чуть дальше по берегу, в шалаше — Крейзины хорошие знакомые, музыканты из группы «КС». Среди них был Крейзин друг детства Кирпич и его коллеги: клавишник Паша, гитарист Кузя и солист Джеф. Им не впервой было ночевать в этом шалаше, прошлым летом кое с кем из них здесь вышла презанятнейшая история. Вот она.
В минувшем году, обожравшись феназепама, я, Крейзи, Паша и Кирпич построили этот шалаш из сучьев, лапника и другого говна. Но жить в нем не стали, так как там роились целые полчища комарья. Вместо этого мы сгрудились у костра, прячась в едком дыму от назойливых кровососов. Причем все сидели на земле, а Паша — на единственном оказавшемся рядом пеньке. Меня это задело, и я решил Пашу убить.
С этой целью я взял топор, с которым предпочитаю в лесу не расставаться, обошёл пень сзади и изо всех сил ударил Пашу по голове. Если бы не Крейзи, который успел схватить Пашу за руку и выдернуть из- под топора, тому бы прямо на месте пришел пиздец. Но Крейзи испортил мне шутку — топор со звоном вошел в сырое дерево, а Паша не пострадал. Но я человек, когда надо, настойчивый.
В одно мгновение высвободив лезвие из пня, я замахнулся заново. Тут Паша понял, что дело нечисто, а так как своего топора у него не было, бросился бежать. Я помчался вдогонку и настиг Пашу у речного обрыва, где, уцепившись корнями за отвесный склон, росло одинокое дерево. Спасаясь, Паша спрятался за него, а чтобы удержаться, ему пришлось обхватить ствол обеими руками. Тогда я подбежал вплотную и ударил его топором по рукам. Паша заметил приближающийся лезвие и успел разжать руки, но не удержался на краю, упал с обрыва и весь намок.
Через пару часов Паша вместе с Кирпичом решили мне отомстить. Выждав, когда я притомлюсь, они схватили меня и потащили к тому же обрыву. Они волокли меня за ноги, повернувшись спинами к реке — что и навело меня на одну дельную мысль. Подождав, пока мы не окажемся на самом краю, я согнул ноги, а затем резко выпрямил их, толкая Кирпича и Пашу изо всех сил. Получилось довольно хорошо — Паша и Кирпич упали в воду, а я остался на берегу. Для Кирпича это имело следующие последствия: он решил просушить одежду. Развесив всё — штаны, футболку, обувь, даже трусы — вокруг костра, он съел платформу феназепама и ушел спать в шалаш. Выждав полчаса, Крейзи сбросил в огонь футболку Кирпича и стал его звать:
— Проснись, Кирпич! Твоя футболка горит!
Кирпич, услышав это, вышел из шатра покачиваясь, с заметным трудом. Реальность он осознавал слабо, поэтому, осмотрев всё с преувеличенной тщательностью, сам сбросил в костёр оставшиеся вещи, развернулся на месте и снова ушел спать. На следующее утро Кирпич, до волдырей искусанный комарами, на четвереньках выбрался из шатра и поделился с нами приснившимся ему кошмаром:
— Представляете себе, друзья — мне приснилось, что я сжёг все свои вещи! Всё, полностью, даже трусы!
Именно в этом шатре КС встали и на этот раз. Вечер был хорош — багровый закат лег на белые скалы, но к ночи зарядил дождь, постепенно превратившийся в настоящий ливень. На нашей стоянке часть народу забилась в палатку — столько, что она превратилась в раздутый от человеческих тел огромный мокрый мешок, в самом верху которого лежал Гоблин. Оставшиеся на улице были заняты делом — пели «маму», бегая вокруг «мешка с лимонами» так, чтобы каждый круг пробегать по палатке. Праздник был в самом разгаре, когда к нам на стоянку прибежал Кирпич.
Он был бледен и весь дрожал. По его словам выходило следующее: они сидели в шалаше и жгли свечу, когда перед входом неожиданно появился высокий человек в плаще с малиновым подбоем. При взгляде на него Кирпича будто приморозило к месту — в окружающей тьме глаза ночного гостя лучились красным, словно драгоценные камни. Незнакомец пристально посмотрел на них, взмахнул рукой — и тогда шалаш вспыхнул! Он, то есть Кирпич, спасся, а вот что с остальными, ему неведомо.
Возглавлять спасательную экспедицию вызвался Рыжий Волк. Мы нашли остатки шалаша, выгоревшего дотла несмотря на ливень, а потом и самих КС, прячущихся под корнями упавшего дерева, в глинистой яме. Они подтвердили слова Кирпича, правда, с оговоркой: человек с багровым взглядом пришёл к ним после того, как они съели по лафетке феназепама. Для этого, признались они, и было решено встать отдельно.
Поделом, сказал тогда Рыжий Волк — такая жадность отвратительна даже Сатане. Но факт налицо — шалаш сгорел дотла, а человека с багровым взглядом мы в тех краях больше не видели.
Волшебные Грибы
«Нежелательно становиться грибом, постигающим таинственную эльфийскую мудрость. Намного предпочтительнее доля эльфов, вкушающих мудрость таинственного гриба».
Большую часть лета мы провели в лесу, мотаясь с одной игры на другую. Сезон, открывшийся для нас Альтернативой, меньше чем через неделю был продолжен «Конаном-94», который устраивали в Заходском Берри и компания. Там нас ожидала удивительная и весьма многообещающая встреча.
Началось с того, что я поехал туда вечером в пятницу, тогда как остальные товарищи собирались подъехать в субботу с утра. По дороге я разговорился с одним пассажиром — чернявым типом сумрачного вида, притулившимся в моем вагоне возле окна. Всю дорогу он толковал мне загадочные вещи: есть, сообщил мне этот господин, множество других миров, и есть странники, путешествующие по этим мирам.
Хорошо, подумал я тогда, коли так! Но мой попутчик на этом не успокоился. Таких странников, продолжал наседать он, великое множество, большинство его друзей — такие странники, как и он сам. Вот это показалось мне уже менее вероятным. Но необходимой компетенцией для поддержания подобной беседы я еще не обладал.
Так что в ответ на слова чернявого я все больше кивал, а сам слушал его речи да мотал на ус. Выходило вот что: далеко не все в этом мире люди. Есть и такие, кто просто воплощен в людские тела, например, сам рассказчик, отрекомендовавшийся Ингваром. Не тратя время на объяснения (что еще за миры и откуда они взялись), Ингвар сразу же перешел к интересующим его аспектам этих явлений.
Сначала он подробно обрисовал передо мною, какое он сам «могущественное существо», а затем принялся информировать вкратце, разъясняя, какие «существа» ходят у него в друзьях. Говорил он красочно, послушаешь такое минут пять — и может сделаться страшно! Все бы хорошо, но «господин воплощенец» по ходу рассказа усердно подпивал, так что ближе к Заходскому начал вести себя совсем уже неприлично.
— Только посмотри на них! — декламировал Ингвар надломленным голосом, оборачиваясь и
