Когда закон бессилен

—    Так какого черта они стреляют? — недоумен­но пожал плечами Степан. — В кого?

—    Сказали, счас прибудут! — заглянув в дверь, нервно проговорила его жена.

—    Кто приедет? — не понял он.

—    Так милиция. Ты как велел, я сразу и позво­нила.

—    «Что могут узнать мусора? — вдавливая педаль газа, Хирург гнал угнанные вчера «жигули». Пучок фар разрезал черноту ночи и, словно убегая от маши­ны, скользил по асфальту. — Да ничего, — он начал успокаиваться.

 —    Но если в доме Волошина была засада, значит, милиция вышла на Федьку. Впрочем, может, не столько на Федьку, сколько Зяблов засве­тился. Но в любом случае пора делать ноги. Тачку оставлю у первого крупного поселка. Пальчиков не будет. Мы сели в перчатках и не снимали их. Стоп, — обожгла его неожиданная мысль, — Тарзан ведь был под следствием. Значит, отпечатки есть на­верняка в милиции. С одной стороны, это хорошо, — усмехнулся Филимон, — будут выискивать его связи, но со мной он работать начал совсем недавно. Так что засечь его они не могли. Кто может сообщить милиции о моей связи с Тарзаном? — задумался он. — Только Вика. Значит, сейчас бросаю тачку и...» — увидев впереди приближающийся свет фар, нахмурился.

—    Слишком торопятся, — пробормотал он. — И не одна тачка. Школьник ты, Филя, — зло упрекнул он себя, — почему фары не выключил? Достал из кармана пистолет и облегченно вздохнул. — Дура­ки — существа безобидные, и им постоянно везет. — Начал сбавлять ход. Доехав до стоящих у обочины «жигулей», остановился и выключил фары.

—    Тебе какого хрена надо?! — пьяно заорал, вы­совываясь в открытое окно лохматый парень. Рядом с ним прикрывая одной рукой обнаженную грудь, а другой —лицо, была женщина. Филимон,, не вклю­чая ни фар, ни подсветок, тронулся дальше. — Сей­час спуск и поворот, — вспомнил он дорогу, — и влево уходит асфальт к ферме.

Свет фар ехавших навстречу машин исчез. «Они на горку поднимаются. Только бы успеть. Если это менты, с парочкой они долго не задержатся. Остано­вятся и даже спрашивать ни о чем не будут. Но если это менты торопятся, то кто в доме пальбу устро­ил?» — Увидев слева в отдалении ровный ряд фона­рей, осторожно повернул руль.

Четверо парней, тяжело дыша, хлюпая ногами, бежали по-залитому водой лугу. Опередив всех, стар­ший, с разбегу забрался на травянистый откос дороги, перебежал асфальтовую ленту, спустился с другой стороны и побежал к окутанной дымкой ночного ту­мана реке, прыгнул в лодку. Через несколько минут в лодке были все.

— Мотор не заводить, — приглушенно бросил старший, — идем не веслах.

Редин просматривал документы.

—     Ваня! — укоризненно проговорила вошедшая Анна. — Ты снова работаешь! Вот пожалуюсь Анто­нине Викторовне, — улыбаясь пригрозила она, — пропишет она тебе уколы. Будешь знать.

—    Да я привык постоянно чем-то заниматься, — виновато сказал Редин. — Пока что-то делаю, вроде живу. А то чувствую себя развалиной.

«А кто ты есть-то?» — подумала она.

—    Где Валентина? — спросил Иван Степанович.

—    Ушла по городу шататься, — неприязненно ответила Анна.

—    Так вы и не смогли найти общего языка, — с сожалением сказал Редин.

—     Мне найти общий язык с этой....— усмехну­лась Анна. Подыскивая подходящее определение, за­молчала.

—    Не надо, Аня, — попросил Редин, — все-таки она моя дочь. И когда я... — он вздохнул. — Вообще я ей многим обязан. Ты знаешь, чем. Хотя бы тем, что мы сейчас вместе.

—    И то только потому, — не замедлила напом­нить Анна, — что я сумела отшить Зинку!

—    Ты же знаешь, что с ней у меня ничего серь­езного не было, — пробормотал он. — Все-таки Ко­ стя моим другом считался. А она своим телом, так сказать, — усмехнулся он, — отплатила мне за то, что я ее мужа от трибунала отмазал. Хотя...

—    Зачем ты мне-то врешь? — вспылила Анна. — От трибунала Костю спас мой отец. Просто ты все так подстроил, что они до сих пор думают, что это сделал ты!

—    Давай прервем этот разговор, — попросил Ре­дин, — потому что в последнее время на меня столь­ко свалилось, — он покачал головой. — Самое глав­ное — еще с Федькой не все ясно.

—    Что? — встревожилась Анна.

— А то, что там кто-то запомнил номер его ма­шины. И это еще не все. Он, оказывается, убил со своими придурками жену и дочь какого-то пчеловода. И, что неприятно, этого пчеловода никак не могу убить. Прямо заговоренный какой-то! — помолчав спросил. — А кстати, где наш сын? Я, признаться, последнее время постоянно ожидаю от него чего-то не совсем здравого.

—     Это потому, — заявила Анна, — что ты все еще считаешь его избалованным мальчишкой. А ведь он уже сформировавшийся человек, мужчина, — уви­дев, что муж хочет возразить, напомнила. — А его нападение на людей Касыма? На это мог решиться только решительный, смелый человек.

—     Это ты так думаешь! — разозлился Редин. — А ты знаешь, чего мне стоит уладить это? Я потеряю денег больше, чем он их приобрел!

—     Но, извини, ведь в этом замешана и твоя, де­вочка, — съязвила Анна, — это ее идея. Феденька только исполнитель.

—    Все, — Иван Степанович закрыл глаза, — я устал.

Зло взглянув на него, Анна вышла.

—    Я что-то не пойму, — Валентина испытующе посмотрела на Федора, — как ты переправил деньги Блохину?

—    Пират поехал в гости к своей маман в Тулу. Вот я и отправил баксы с ним. Позвонил Зайцу, чтобы он встретил его. А Заяц...

—    Я знаю, что он работает на Блохина, — кив­нула Валентина. — Но, по-моему, ты поторопился. Нужно было сначала оговорить с Вадимом Сергееви­чем твердую цену. Способ доставки товара, оплаты и так далее. И самое главное, чтобы исключить возмож­ность...

—    Подожди, — остановил ее Федор, — ты сама говорила, что обо всем, с ним договорилась. Если нет, то на кой мы ему баксы отдали?

—    Да, я оговорила с Блохиньш покупку первой партии. И те деньги, которые я просила тебя передать ему, — аванс. Товар мы получил через три дня после того, как Блохин получит аванс. Оставшуюся сумму отдадим ему, когда будем принимать первую партию в Электростали.

—    Значит, ты решила сама заняться основным бизнесом папаши? — усмехнулся Федор.

—    Отец стар, — ответила Валентина, — и я не хочу, чтобы созданная им империя распалась после его смерти.

—    Отлично сказано, — Федор с уважением по­смотрел на сестру. — Но мне интересно, какое место ты отведешь мне после того, как станешь императри­цей?

—    Ты сын моего отца, — спокойно сказала Ва­лентина. — Значит, мой брат. Ты доказал, что мо­ жешь быть решительным и умеешь действовать. Так что, скорее всего, если тебя это устроит, — она серь­ езно посмотрела на него, — мы будем равноценными партнерами.

—     Валька, — восторженно выдохнул он, — да я для тебя все что угодно сделаю.

Обхватив ее за плечи, звучно чмокнул в щеку. Он не мог видеть ее лица и поэтому не заметил брезгли­вой и презрительной улыбки.

Посматривая на часы, Пират нетерпеливо расха­живал перед зданием гостиницы. Остановился, со злостью огляделся, шагнул к урне, бросил окурок. Потом поправил на плече ремень спортивной сумки и быстро спустился по ступеням.

—     Игорь! — раздался справа от него веселый го­лос. — Привет!

—    Здорово, — Пират со злостью смотрел на под­ходившего к нему в сопровождении двух рослых пар­ней Зайцы, невысокого быстрого в движениях челове­ка. — Я тебя чего, — раздраженно спросил он, — как бабу, ждать должен? Я уже здесь полчаса, как на первом свидании, разгуливаю. Еще бы цветы, и все, страдающий Ромео!