— Кажется, здесь недавно пролилась кровь?
— Да. Кавалер Родгар и брат Феликс дрались на дуэли.
— Кто-то погиб?
— Нет. К счастью обошлось. Феликс отделался разрубленной бровью, а Родгару обожгло руку…
— Обожгло? Они что, на факелах дрались? — Ялмар встал с корточек.
— Нет, это не на дуэли… когда их разнимали.
— Ясно, — кивнул Ялмар, — а вы, я так понял, Лотакинт? Бетиция о вас рассказывала.
Человек-филин кивнул, и в его глазах блеснул тщеславный огонёк.
— Пройдём в капеллу, я бы хотел поговорить, — предложил Ялмар.
Внутри было сумрачно и пыльно, углы густо затянула паутина. Капеллан огляделся. Храм был небольшой, но когда-то уютный и аккуратный. Каменная резьба на стенах была выполнена хорошими мастерами, а пробивавшиеся сквозь загрязнившиеся витражи лучи света рисовали на полу разноцветные узоры. Даже сейчас, когда священные огни потухли, и под сводами воцарилось запустение, здесь было тихо и спокойно. Да и неизменный чернолесец-соглядатай остался снаружи. Видимо подслушивание разговоров не входило в круг его обязанностей…
Они присели на одну из скамей.
— Говорят, ваш учитель — на самом деле колдун, — без обиняков спросил Ялмар, внимательно следя за реакцией собеседника.
Тот развёл руками.
— Сомнительный тип. Сначала казался вполне обычным, но потом забрал весь замок в свои руки…
— И вы все ничего не делали?
— А что мы могли сделать? Он действовал от имени графини. Не могли же мы нарушить её приказы? — Лотакинт удивлённо посмотрел на капеллана.
— А поговорить с ней?
— Я думал, но она бы не захотела ничего слушать…
— Но вы бы попробовали?
— Я не знаю. Вот так в лицо ей сказать, что она не права… Она же графиня! — он недоумённо заморгал, — как можно?
— Ты когда-нибудь попадал в болото?
— Да, — удивился дворецкий, — бывало…
— Знаешь, чем оно отличается от твёрдой земли? Тем, что там не на что опереться. Оттого, что трясина не сопротивляется, а поддаётся. Так вот если люди во всем соглашаются с господином, он тоже не может на них опереться. Как на трясину. Нельзя опираться на то, что не сопротивляется.
Человек-филин засопел, но ничего не ответил.
— Ладно, — махнул рукой Ялмар, — что сейчас горевать об упущенном. Лучше расскажи, как вы обожгли руку дуэлянту? Углями в него бросили или кипятком ошпарили?
Дворецкий покачал головой.
— Не знаю. Но Фрикса сказала, что это сделала горничная. Она только на него посмотрела и у того перчатка загорелась, будто он её в огонь сунул. Но я не очень-то верю этим рассказам. Одно знаю. Родгар теперь в бинтах ходит.
— Вот оно как? — Ялмар почесал затылок, — посмотрела и та сразу загорелась, говоришь. Горничная? Рыжая такая?
Лотакинт кивнул.
— Расскажи-ка мне про неё подробнее, — попросил капеллан.
Внутри Мольфи кипела обида. Она в раздражении ударила кулачком по стене и ойкнула, рассадив кожу о шершавый камень.
— Тебя что-то беспокоит, Малфрида?
Она повернулась.
— Нет, учитель, то есть да… Сестра Уртиции назвала меня 'чернокнижницей'. Отчего? Я же никакая не чернокнижница, правда?
— Конечно же нет, — Румпль улыбнулся и положил руку ей на плечо, — какая же ты чернокнижница?
— Вот и я говорю… Но почему Бетиция такая злая? Что я ей такого сделала?
— Ничего… наверное. Тебе лучше не знать.
— Почему? Я хочу знать, в чём дело.
Румпль оценивающе поглядел на девушку.
— Ну ладно. Бетиция ведь старшая, правда?
— Да, — удивленно кивнула Мольфи, — но причём здесь это?
— То есть это она должна была стать графиней, так?
Мольфи удивлённо раскрыла глаза.
— Вы же не хотите сказать, что она?
Румпль молча кивнул.
— Не может быть. Они же родные сёстры!
— Иногда даже родство отступает перед жаждой власти, — вздохнул учитель.
— Это не правильно. Так не должно быть…
— Но у неё все права и мы не сможем ничего здесь поделать. По закону именно она наследная графиня Вендран…
Девушка закусила губу.
— Но почему она так зла на меня? — наконец спросила Мольфи.
— Ты способна настроить настоящую графиню против неё. И она этого боится.
— Боится меня, но почему?
— Ты можешь стать волшебницей. Влиятельным магом, к чьему мнению будут прислушиваться важные люди. Поэтому она и решила обвинить тебя в чернокнижии.
— Но это же неправда?
Румпль лишь неопределённо пожал плечами.
— Она не должна так поступать, — решительно заявила Мольфи, — я поговорю об этом с Уртицией. Даже родная сестра не может так с ней обойтись!
— Не стоит. Чернокнижницей тебя не признают, но твой магический талант не скрыть, и тебя отправят в какую-нибудь далёкую обитель отшельниц, где ты всю жизнь проведёшь в четырёх стенах кельи, разглядывая запертую дверь…
— Нет! — вскрикнула Мольфи, — это невозможно. Я должна ещё много узнать. Я только просмотрела ваши книги, в них столько всего. Мир такой большой и сложный, а я только начала его понимать!
Румпль рассмеялся.
— Никто не в силах понять мир. Но узнать о нём многое ты можешь. Если тебя не лишат возможности это сделать.
— Но почему они должны меня этого лишить? Разве в том, чтобы узнавать новое есть что-то плохое?
— Империя закоснела. Её иерархи считают, что опасно доверять знания тем, кто, по их мнению, не готов их познать.
— Это неправильно, — покачала головой девушка.
— Такова жизнь, — вздохнул Румпль.
— Я должна это изменить, — топнула ножкой Мольфи, — даже если для этого придётся нарушить законы.
Румпль слегка усмехнулся.
— Ты молода и скора на решения, но ты на нужном пути… нужном.
С повязкой на голове и смущенным выражением на лице Феликс выглядел достаточно комично.
