попавшимся охотником за богатством, которого ты можешь встретить.
— Джулия не позволит, чтобы случилось, — ответила я. — Она все знает и планирует заранее, а я не хочу иметь богатого мужа.
Я хотела позвонить Джулии и рассказать ей о нашем разговоре и не сделала этого, потому что так и не отослала ей колготки.
А на следующий день, за неделю до того, как я должна была приехать в Лондон, Джулия погибла в автомобильной катастрофе!
Я занималась упаковкой вещей в своей комнате. Кругом лежали кипы того, что я возьму с собой и что останется в Париже. Как только я проснулась, меня начало подташнивать и бросать в холодный пот, как после хорошей пьянки. Мой отец зашел ко мне, посмотрел на все это барахло и сказал:
— Теперь у тебя будет совершенно иная жизнь.
Отец даже прослезился. Нам обоим было так тяжело. Я пыталась решить, сколько свитеров мне брать с собой, что я смогу позаимствовать у Джулии и что она мне может купить, когда я буду жить с ней. У меня был список того, что она заказала мне: большую бутылку духов от Герлена, наволочки из магазина на Рю дю Бак и уже оплаченное ожерелье.
Я услышала, как раздался телефонный звонок, и кто-то взял трубку. Вдруг раздался сдавленный крик. Я подумала, что что-то разбилось или же упала статуэтка, и позвала Нгуена.
В дверях появился Мишель. У него было окаменелое лицо.
Он еле произнес:
— Джулия умерла.
Я вскочила и ударила его. Он обнял меня и сказал:
— Прости…
Я оттолкнула его и побежала в гостиную. Отец сидел на диване и не двигался. Он обхватил голову руками, опершись локтями на колени. Я села рядом. Перед нами как бы зияла открытая рана.
— Как? — наконец спросила я.
— Автокатастрофа, — ответил отец, обняв меня. Я положила голову ему на плечо и чувствовала, что он обнимал ее, а не меня, а я обнимала ее, а не его. Мы оба плакали.
Мишель принес два бокала бренди.
Потом он позвонил, чтобы зарезервировать билеты на самолет. Мы вылетали в восемь утра. Отец весь вечер пытался дозвониться до Тревора Блейка: катастрофа произошла рядом с его домом. Это он сообщил нам о ней.
Отец и Мишель не хотели оставаться в доме Джулии, я могла бы остаться там одна, но не сделала этого. Когда такси проехало мимо поворота Гайд-Парка по дороге в гостиницу, я задрожала. Отец нежно сжал мою руку. Мы уже ехали вниз по Гросвенор-Плейс, такси проезжало Холкин-стрит и Чепел-стрит, мимо кирпичных домов с белыми крылечками и ярко окрашенными дверями. Шофер два раза притормаживал, сначала последовал громкий гудок и потом резкий толчок. У меня в руках была зажата пятифунтовая банкнота, и я должна была заплатить за такси.
Мне бы следовало поехать к ней домой. В свои двадцать лет я не верила в привидения, но была так испугана…
Я раньше никогда не останавливалась в гостинице в Лондоне. Мы жили на этот раз в гостинице, которая имела круглый внутренний двор и была похожа на больницу. Управляющий гостиницы подошел к нам и сказал:
— Мистер Эллис, я так сожалею по поводу гибели вашей сестры.
Я вспомнила, что Джулия меняла здесь чеки во время уик-эндов. Все были так внимательны к нам.
В номер пришел человек из полиции: машина шла со скоростью шестьдесят пять миль в час, утром двадцать седьмого января, и находилась в семидесяти трех милях от Лондона, на пересечении Тадденхем- роуд и А12, правая сторона машины была полностью разбита.
— Весьма странно, что пострадал именно водитель, так бывает крайне редко, — добавил он. Потом отец отправился опознавать тело Джулии, ведь он был ее самым близким родственником.
Тревор Блейк и некоторые друзья Джулии решили, что стоит ограничиться квакерской панихидой. Они, наверное, спрашивали отца, что он думает по этому поводу, но мне он сказал:
— Ее друзья решили поступить именно так, и как я могу им возражать?..
Все выглядело так, будто он плохо был осведомлен о религиозных взглядах Джулии. Может, он не хотел говорить им, что лучше было бы отпеть ее в синагоге? Служба в любом случае была необходима, а квакеры отличались веротерпимостью к представителям любой конфессии.
Мишель и я отправились на ленч в гостиницу. Правда, он сказал, что, может быть, нам стоит сходить куда-нибудь в другое место, но, посмотрев на меня, добавил:
— В общем-то, это неважно.
Я помню, что Мишель предлагал мне тосты и копченую лососину.
— Ты должна как следует поесть, — тихо сказал он. В этом он был таким типичным французом! Я была как в тумане. Отец был со своей сестрой, неважно, где она теперь находилась, ведь она уже не была моей Джулией.
После ленча Мишель пришел в мою комнату и выкурил сигарету. Потом заметил, что ему следует прекратить курить так много.
Окно освещалось ярким зимним светом. Мишель положил ноги на радиатор. Он был красивым, его лицо было бледным и осунувшимся. Он так глубоко и ожесточенно вдыхал дым, как будто собирался припомнить таким образом какую-то забытую им истину. В жарко натопленной комнате что-то изменилось. Что-то возникло между нами — теплое, напряженное и, как ни странно, сексуальное. Мы продолжали курить без остановки, пепельницы были переполнены.
— Джулия была прекрасной женщиной, — повторял он время от времени.
Я вздремнула, свернувшись в клубочек на диване, но сон был слишком поверхностным. Я проснулась, когда отец постучал в дверь.
— Боже, как вы здесь накурили, как в игорном доме, — заметил он, кашляя, чтобы сделать замечание более весомым.
— Ну как? — спросил Мишель, как будто отец просто ходил к дантисту. Отец ничего не ответил и сел рядом со мной. Он снял туфли.
— Мне что-то попало в носок. Вот… — Он достал маленький скатавшийся кусочек шерсти из носка и заказал чай.
— Крепкий и горячий, — сказал он по телефону.
— Принесут непременно холодный и жидкий, — пробовал пошутить Мишель.
Принесли чай.
— Здесь был Тревор Блейк, — сказал отец, ткнув в сандвич пальцем. Он не стал его есть.
— Я его ненавижу, — сказала я.
— Успокойся, — заметил Мишель.
— С ним все в порядке, — произнес отец. — Он не виноват. Он хотел поговорить со мной один на один.
— В доме Джулии? На Честер-стрит? — спросила я.
— У него есть ключи. Он был там вчера.
Я почувствовала, как Джулию забирают у меня, все старались как-то доказать, что они были близки с ней.
— Он так страдает, — продолжал мой отец.
Я тоже, хотелось сказать мне. Но тогда отец догадался бы, что я больше любила Джулию. Поэтому я промолчала.
— Партнер Джулии, Элистар, собирает ее друзей, чтобы помянуть покойную.
— А ты пойдешь туда, Флоренс? — спросил меня Мишель.
