поручили мне. Сначала я думал, что ты в деле. Так или иначе. Только после повторного визита в больницу к этому имиджмейкеру я стал догадываться, что вы следователи-любители и пытаетесь выяснить, почему его избили.
– Вы, между прочим, и избили! – не выдержал Саша.
– Мы же договорились! Или вы человеческого языка не понимаете и мне лучше замолчать? – Он с укором поглядел на Маневича, который демонстративно приложил ладонь к губам и скорчил уморительную рожу, показывая, что отныне будет нем, как рыба-кит. – Мы, – Георгий опять произнес это великое «мы», – вашего имиджмейкера не трогали и погрома в квартире госпожи Зориной не устраивали, в редакции тоже! Не наш стиль!
– Да что вы говорите! Не ваш? Откуда же тогда повеление милиции прикрыть дело? Не зря Серега все обиняком намёкивал, что без «старших братьев» не обошлось. А кто спокон веку старший брат нашей доблестной краснознаменной милиции?
Георгий явно напрягся. Одной рукой он теребил ус, другой обхватил внушительную нижнюю челюсть, которая только усиливала его сходство с генералом Китченером.
– Было такое распоряжение, говоришь? – Вопрос он задал скорее самому себе, или, как пишут драматурги, «в сторону».
Саша более уверенно продолжал:
– Не ваш стиль! Да младенец знает, что несанкционированный обыск – это как раз ваш стиль! И несанкционированная слежка, и побои… И все это не ваш стиль…
– Не гунди. – Георгий тяжело опустил руку на Сашино плечо. – Ты совершаешь ошибку всех диссидентов. С одной стороны, они приписывают нашему ведомству невероятное могущество – микрофон в каждом доме и шпион в каждом окне, а с другой – свято верили в свое умение благополучно уходить от потенциально всевидящего ока, то есть ставили наше же могущество под сомнение… Согласись, здесь есть своеобразное противоречие…
– В Британии сад красоты стережет
Дракон добродетели, грозный дракон,
Но часто бывает, что сторож заснет
И сад оставляет в опасности он!
И чем же мы хуже Британии, а наш дракоша хуже английского? – пропела в ответ Лизавета.
– Вот-вот, он меня еще будет агитировать за контору глубинного бурения! – охотно поддержал ее Маневич.
– Ребята, ваши стишки прежде всего глупы и неуместны. Вы меня еще сатрапом и душителем свободы назовите. Я и отвечать не хочу… – Георгий опять демонстрировал почти монашеское смирение. – Значит, кто-то остановил дело? Над этим надо подумать. Другой вопрос – что именно искали деятели, устроившие погром, и кто организовал нападение на этого Кокошкина? Я его пощупал, но он держится отстраненно… Так что искали?..
– Вопрос, достойный профессионала. Мы, салажата, нашли на него ответ! – Маневич все еще не мог простить Георгию его высокомерие.
– Естественно. Ведь у вас в руках та штука, которую искали… – Георгий нахмурился. Потом опять начал говорить, медленно, будто размышляя вслух: – Секунду, я сейчас подумаю… Это, скорее всего, видеозапись… Только какая… Твой разговор с Зотовым, речь шла о видеозаписи… У вас искали кассету… И не нашли…
– Может, хватит? Это похоже на сеанс черной магии и предсказание будущего где-нибудь в Конотопе, а вы вполне тянете на доморощенного медиума… Еще глаза закройте и замогильным голосом повторите: «Я провижу прошлое, я провижу будущее!» – Лизавета очень похоже изобразила устало-многозначительные интонации Георгия.
Фельдмаршал не улыбнулся, но и не обиделся. Он вообще казался человеком, лишенным и чувства юмора, и гордыни.
– А что мне еще остается, если вы оба ведете себя, будто партизаны на допросе в гестапо? Отвечали бы по-человечески…
Действительно, подумала Лизавета, они все ведут себя глупо, причем Георгий не исключение. Ссорятся, мирятся, пикируются… Резвятся, словно скучающие студенты, ненароком залетевшие отдохнуть в чинный санаторий, где из развлечений признают лишь воды, променад и ванны. Причем резвятся, сидя в темной запертой комнате, ободранные и побитые.
Лизавета осторожно коснулась собственной коленки. Она только сейчас заметила, сколь сильно пострадал ее наряд: распахнутое пальто вымазано какой-то дрянью, узкая юбка порвана чуть не до талии, на колготках стрелки поползли в разные стороны. Если в таком состоянии одежда, то на что похоже лицо? Лизавета непроизвольно оглянулась в поисках сумочки, в которой косметичка с пудреницей и зеркалом и в которой…
– Искали они, разумеется, кассету! – Лизавета решилась. В данной ситуации хранить некоторые вещи в тайне просто глупо. – Но к Зотову это не имеет ни малейшего отношения. Дело в том…
– Не надо! – выкрикнул Маневич, догадавшийся, о чем хотела поведать Лизавета.
– Са-ша, не глу-пи. – Она произнесла эти слова медленно, чуть не по слогам.
– Зачем? Зачем ты хочешь выложить ему все?
– У меня сумочка пропала, а в ней кассета с записью. Даже если именно его люди нас сюда затащили, они уже знают, что удалось снять Савве! – И Лизавета рассказала Георгию, как они умудрились добраться до этого дома.
Ее краткий рассказ вместил многое – странную смерть господина Дедукова, о которой Георгий знал, исчезновение и смерть Леночки Кац, о которой он даже не слышал, продюсера, который увез ее работать, когда узнал, что Леночка мастер портретного грима, преподавательницу сценодвижения, также получившую странную работу от странного продюсера, школу телохранителей, в которой учились деятели, необычайно
