похожие на реальных помощников и телохранителей кандидатов в президенты, тренировку этих деятелей, которую удалось снять Савве, а также то, как прекрасная память на лица, которой всегда хвастался Маневич, помогла им вычислить, на кого именно похожи курсанты из школы телохранителей… Упомянула Лизавета и о предположении, что в школе готовят двойников не только для помощников и телохранителей…
– Я все пытаюсь сообразить, кому и зачем понадобилась такая «школа близнецов». – Теперь Лизавета уже не просто рассказывала о событиях последнего времени, но размышляла вслух. – То есть исторические прецеденты – само собой. Фильм «Фараон» все видели, все знают, как и кому может понадобиться двойник правителя. Во-первых, чтобы изображать правителя в бою или в других опасных ситуациях. А во-вторых, злые жрецы могут заменить неугодного властителя, если предыдущий стал неуправляемым или решил совершить нечто совсем уж предосудительное – скажем, уничтожить самих жрецов как класс. Они держат копию правителя, в нужный момент двойник выходит на сцену и делает то, что нужно тем, кто его выпустил. Работает, так сказать, под «суфлер». Приблизительно то же самое с «Железной маской», только там был двойник, дарованный природой. Но жрецы и короли – это понятно, у них не было другого выхода, а вот зачем нужны двойники сейчас, я не понимаю… – Лизавета замолчала. Ее вопрос повис в воздухе. Первым не выдержал Маневич:
– Да для того же самого. Подставить кого надо куда надо, и все дела. Очень удобно, управляй им потом, как хочешь.
– Удобно-то оно удобно, только уж больно сложно. Готовить человека, выставить его и потом все время бояться разоблачения… Долго его использовать нельзя… проколется в любой момент. В Древнем Египте не было ни телевидения, ни фотографий. Народ, да и придворные видели фараона только по праздникам, в гриме и издалека. В принципе, хватило бы приблизительной копии. А сейчас совсем не то… Я уж не говорю о всяких анализах крови, отпечатках пальцев и прочем. Помнишь, в свое время писали, что французская разведка устроила какую-то засаду в канализации и ловила мочу Брежнева, просто чтобы узнать, чем он болен. Так что долго копия не продержится…
– Это еще почему? – возмутился романтичный Маневич. Он уже забыл, что не хотел обсуждать их секреты при постороннем, и активно строил версии. – Его можно прятать, можно сократить контакты, да и отпечатки не обязательно оставлять. А то, что двойник на крючке у тех, кто знает, – это как раз очень хорошо, послушнее будет.
– Сложно и нерационально, – не сдавалась Лизавета. – Да и тот факт, что они пользовались гримом, а не услугами хирурга, говорит о том, что двойники, чьи бы то ни было, нужны для короткой акции! Попробуй походи в гриме долго!
Георгий внимательно слушал и тер переносицу. Услышав же последний аргумент, улыбнулся:
– Умница девочка. Хорошо анализируешь! А вообще, я вами, ребята, восхищаюсь. Правду говорят, новичкам везет. Чтобы вот так случайно все ваши ниточки переплелись в настоящий клубок… Вы же исключительно ошибались, а тем не менее преуспели. Мы занимались этим дольше вас, и нас много, но узнали мы ненамного больше. Акция, судя по всему, действительно будет краткосрочной. Кому-то нужна провокация, кто-то хочет сорвать выборы, сделать так, чтобы они прошли по заранее намеченному сценарию, хочет стопроцентной гарантии, что победит тот, кто надо.
– И что же это за сценарий? Кто его готовит? – не смог не задать вопрос Саша. Журналист победил самолюбивого юнца.
Георгий ответил охотно:
– Если бы я это знал, я бы за тобой следом не ходил и сюда не загремел бы. Да пока, наверное, и нет точного сценария. Не уверен, что где-то есть подробный план использования двойников. Есть некая идея, как использовать двойников для создания кризиса. Вот их и готовят. Причем у нас нет никаких оснований считать, что готовят кого-то еще, кроме помощников и телохранителей. Мы имеем представление о подборе кандидатов в двойники, там выискивались люди с совершенно определенными чертами лиц.
– И как двойников телохранителей собираются использовать? – чуть задыхаясь, спросила Лизавета.
– Я же говорю – не знаю. Телохранитель может выстрелить в хозяина. Это один вариант. Или наоборот, он может выстрелить в конкурента хозяина. Или сделать что-то такое, что хозяина скомпрометирует, – скажем, прилюдно кого-нибудь зарезать. И вот уже один кандидат выбыл из игры. Вариантов много… – Георгий говорил спокойно и ровно, без драматических интонаций, и от этого его предположения выглядели еще более чудовищными. – Я вообще не уверен, что пустят в ход хоть один из них, допускаю, что игра с двойниками припасена на крайний случай. Когда либо – пан, либо – пропал…
– И ради этого «всякого случая» они угрохали уже минимум двоих человек! – Лизавета почувствовала, что не может сдержать дрожь. – Что же это за люди такие? Как их земля терпит?
– Не двух, а гораздо больше. – Георгий, заметив, что девушка вздрагивает всем телом, достал свою волшебную флягу. – На, глотни и успокойся. Вы, ребята, молодцы. Хоть и ошибались, но шли верной дорогой.
– Не так уж много мы ошибались, – обиженно возразил Маневич. – Просто у вас свои методы, а у нас свои. По большому счету мы все сумели выяснить сами.
Коньяк действительно помог справиться с ознобом. Лизавета понимала, что сейчас не время и не место устраивать истерику по поводу морально-нравственного облика тех, кто их сюда приволок. Они убийцы и подонки, но в данный момент речь о другом. Она вспомнила о случайно оброненных Георгием словах.
– Так как мы сможем отсюда выбраться?
– Похоже, что никак! – чуть помедлив, сказал Георгий.
– Вот, я же говорил! – досадливо хлопнул ладонью о ладонь Саша. – Ты ему все на блюдце, а он…
– Действительно! Кто говорил, что если мы будет предельно откровенны, то сможем отсюда выбраться?!
– Ничего подобного я не говорил! – холодно блеснул глазами Георгий.
«Как это…» – хотел крикнуть Саша и не смог, у него от возмущения и холода подсел голос, он почти сипел:
– Вот о чем я тебе говорил! Эти люди, эти асы яда и снайперской винтовки способны на все. Они через пять минут забывают о том, что обещали, и умывают руки, как только получают свое. А ты поверила… Да они лишь один язык понимают, язык подлости и обмана. А еще язык силы, уж я-то знаю. Два года лямку
