пользуемся зеркалом как самообманом. Отражение, которое мы видим перед собой, настолько сильно находится под нашим контролем, что мы выделяем в нем, пусть бессознательно, лучшие черты, и складываем в уме образ, который не узнают даже ближайшие друзья. И, конечно, стираем «случайные черты», представляя себя в наиболее выгодном свете и ракурсе.
И вот передо мной оказалось истинное мое отражение, которое вышло из-под контроля – и, доложу вам, зрелище было непростое.
Ростом он был вровень со мной – в противном случае я бы к своему малоприятному удивлению обнаружил, что за 18 лет несколько сократился в объеме. Широкий лоб (на что мне указывало немало людей) и редкие волосы, еще, впрочем, не тронутые сединой. Глаза ясные, нос прямой, широкие мужественные скулы. Однако едва ли меня можно было назвать красавцем: бледность лица, хранившего печать уединенных часов в библиотеках, аудиториях и лабораториях, начисто отметали предположение о сердцеедстве.
И еще одно смутило меня – я обнаружил в себе черт морлока. Неужели у меня так торчали уши?
Но больше всего привлекло внимание, во что я был одет.
На нем был так называемый в наши времена «костюмчик донжуана»: короткий красный сюртучок на черно-желтый жилет, застегнутый на тяжелые медные пуговицы, высокие ботинки такого же желтого цвета и букетик цветов, приколотый в петлицу.
Неужели я когда-то так по-дурацки одевался? Наверное!
– Поразительно, – невольно вырвалось у меня. – Какой-то клоун!
Кажется, он не понимал, что происходит – он не узнал меня, но с ответом не замешкался:
– Пожалуй, лучше всего захлопнуть дверь перед вашим носом, сэр. Вы, что, специально взбирались по холму, чтобы раскритиковать мой костюм?
Бутоньерка на лацкане заметно увяла, и мне показалось, что от моего двойника веет ароматом бренди.
– Скажите, сегодня, в самом деле, четверг?
– Довольно странный вопрос.
– И все же?
Он поднял свечу, заглядывая мне в лицо. Казалось, оно заинтересовало его больше, нежели присутствие морлока, этой тени будущего человечества, стоявшего всего в двух ярдах перед ним! Интересно, подумалось мне вдруг: неужели вся цель моих путешествий во времени была в том, чтобы встретиться с самим собой?
Но уже не оставалось времени на иронию и метафоры.
– Да, сегодня четверг, – отозвался двойник, – а как бы вы думали? Точнее, уже пятница, потому что перевалило за полночь. И что дальше? Потрудитесь объяснить, кто вы такой, сэр, и откуда свалились на мою голову?
– Вы узнаете, кто я такой, в свое время, – ответил я. – А также, – я показал на морлока, заметив, как расширились при этом глаза негостеприимного хозяина моего дома, – кто он такой. И расскажу, отчего я не уверен ни во времени дня, ни в календаре. Но, сперва, может быть, пройдем в дом? Я бы не прочь отведать вашего бренди, которым вы так превосходно пропитались насквозь.
Он стоял, наверное, с минуту, изображая из себя статую – так что под ногами у него начала собираться лужица воска. Вдалеке я слышал сонное бормотание Темзы под ричмондскими мостами. Затем, наконец, он ответил:
– Мне следовало бы выставить вас за порог! – но…
– Понимаю, – сочувственно произнес я. В самом деле, я прекрасно знал себя. Представляю, что за предположения сейчас роились в его голове!
Он решился и отступил в дом.
Я махнул рукой Нево. Мохнатые ноги морлока ступили на паркет и зашлепали по нему. Мой молодой двойник не спускал с него глаз – и морлок в ответ посмотрел с таким же интересом.
– Это… кхм, поздно уже… Не хочу будить прислугу. Пройдем в гостиную, там камин еще не остыл.
В коридоре было темно, видны были только декорированные панели да рожки вешалок для шляп. Да силуэт негостеприимного хозяина, подсвеченный свечкой. Он шел впереди, мимо курилки. В самом деле, угли еще не растаяли в камине гостиной. Хозяин зажег свечой остальные, расставленные по комнате. Примерно дюжина фитилей осветили помещение – две из них стояли в знакомом медном канделябре на камине рядом с табачной жестянкой.
Я осмотрел уютно знакомую комнату, не переставляя удивляться, как по-разному могут выглядеть предметы, когда сравниваешь их через 18 лет. Журнальный столик у двери со стопкой газет, – вне сомнения, с разбором последней речи Дизраэли, или со зловещими рассуждениями на тему Восточного Вопроса – и мое любимое кресло с подлокотниками у огня, низкое и удобное. Только вот восьмиугольных столиков и электрических лампочек, ввинченных в серебряные лилии, что-то не было видно. Видимо, он унес их в лабораторию.
Тем временем двойник приблизился к морлоку и нагнулся над ним, уперев руки в колени.
– А это кто у нас такой? Похоже на обезьяну – или ребенка с врожденным атавизмом. Это ваш сюртук на нем?
– Вообще-то он может сам ответить на эти и другие вопросы, – заметил я, располагаясь в кресле.
– В самом деле? – откликнулся он, оборачиваясь ко мне, и, затем, снова к Нево.
Пока он вглядывался в покрытое шерстью лицо, я старался не выдать волнения, невольно теребя ногами ковер. Экая бесцеремонность – сколько можно пялиться… но ведь он ничего не знал ни о морлоках, ни об их цивилизации.
