энергии… Вы видите, что купол местами уходит под воду, там тоже есть опоры. И противнику также было это прекрасно известно. – Уоллис взмахнул ухоженными руками, показывая. – Видите ли, вода помогает направить удар под Купол. Это все равно, что бить яйцо изнутри – оно легко крошится даже от самого незначительного удара.
На экране было видно, как германская бомба уходит под воду, поднимая туман серебряных брызг. Но затем происходит невероятное – она как мина-лягушка начинает прыгать в сторону подножия Купола. Самолет тем временем лег на крыло и ушел за горизонт, оставив скачущую ротационную мину продолжать свое движение.
– Но как доставить бомбу в точно предназначенное место? – продолжал Уоллис. – Ведь даже при прицельном сбрасывании с высоты, скажем, пятнадцати тысяч футов, при ветре десять миль в час может возникнуть отклонение в двести ярдов – отклонение, направление которого рассчитать нельзя.
И вот тогда до меня дошло… Придайте бомбе вращение – и она начнет двигаться, подчиняясь законам рикошета… Я рассказывал вам о домашнем эксперименте с мраморными шариками дочери?
Итак, представим, что мина скатывается с Купола, затем под воду, пока не достигает требуемой глубины… – он тряхнул седой гривой, блеснул очками и покровительственно улыбнулся.
Моисей сказал, тревожно глядя в экран:
– Скачки становятся все короче… ого!
Белая струя дыма вырвалась из мины, и она устремилась по воде, как торпеда.
Уоллис продолжал улыбаться:
– Эти германцы достойны восхищения, проклятые. Мне такое и в голову бы не пришло…
В этот момент ротационная мина, посверкивая выхлопом из дюз, прошла за изгиб Купола, и исчезла, став вне досягаемости обзора камеры. Затем изображение затряслось, и экран заполнился голубым светом.
Барнес Уоллис вздохнул:
– Вот так они нас и «сделали»! Что такое самая совершенная инженерная мысль против современного оружия?
– Ломать всегда было легче, нежели строить. И времени гораздо меньше занимает.
– Но как же ответный удар? – вмешался Моисей. – Почему бы не заглушить их ответной канонадой?
– Вы имеете в виду пушки? – Уоллис рассеянно протер очки. И вернул их на место. – Ста пятидесяти миллиметровые 42-е в десантных частях… но это уже совсем другая история.
– Доктор Уоллис? – вмешался я, – что с Геделем?
– С кем? – непонимающе посмотрел он сквозь стекла. – Ах, да, Гедель…
– Он здесь?
Он рассеянно пожал плечами:
– Думаю, да. Наверное, в своем кабинете.
Моисей с Нево тут же направились к дверям. Моисей обернулся и сделал нетерпеливый знак.
– Доктор Уоллис – вы с нами?
– Зачем?
– Нас может остановить охрана, пока мы доберемся до Геделя.
Он рассмеялся:
– Что вы! Какой теперь режим секретности! Но вот, на всякий случай. – Он отстегнул с лацкана значок, похожий на пуговицу, с какими-то цифрами. – Скажете, что вас послал владелец этого пропуска – если вы встретите какого-нибудь сумасшедшего, оставшегося на посту.
– Если бы вы попробовали выйти на улицу, то увидели бы, сколько их теперь, сумасшедших.
– М-да? – рассеянно пробормотал он, опять уставившись в экран, просматривая всю ту же сцену, уже с ракурса другой камеры – их, очевидно, было много расставлено по Куполу. Черные самолеты налетели точно комары. В земле раскрывались люки, из которых, дыша паром, выползали джаггернауты, растягиваясь в колонны от Лейтонстоуна до Бромли, устремляясь громадной механизированной ордой навстречу вторжению германцев.
Но тут Уоллис щелкнул переключателем – и картины Армагеддона исчезли с экрана, сменяясь старой записью появления Ротационной мины.
– Безнадега, – продолжал бормотать он, не в силах оторваться от приемника. – Надо было ударить первыми!
Это было последнее, что я слышал от него. Закрыв за собой дверь, я мысленно попрощался с ним навсегда.
15. Времямобиль
Курт Гедель стоял возле окна с распахнутой шторой, скрестив руки на груди.
– Хорошо, пока не дошло до газовой атаки, – были его первые слова. – Мне довелось видеть и не такое. Тогда над Берлином повисли британские бомбардировщики. Величественное зрелище! Тела разлагаются прямо на глазах.
Он повернулся ко мне с печальной улыбкой.
– Газ удивительно демократичен, не правда ли?
