почти не принимал участия в конструировании.
– Тут полно рычагов и ни одной надписи, – откликнулся я.
Занятый разливанием остатков платтнерита, Гедель пробормотал:
– Полагаю, их еще не успели закрепить. Ведь это же недостроенная модель для испытаний. Вас это беспокоит?
– Не хотелось бы окончательно заплутать во времени, – откликнулся я с водительского места. – Но, в конце концов, всегда можно спросить дорогу у местных!
Гедель усмехнулся.
– Итак, заговорил он изменившимся тоном, – Принцип работы ТХП таков. Платтнерит заливается в раму. Образуется контур. Когда он замыкается – вы перемещаетесь во времени. Понятно? Вся остальная механика – двигатель, трансмиссия, коробка передач – это уже для перемещения в пространстве. Для замыкания контура достаточно потянуть на себя синий рычаг на панели перед вами. Вы все поняли?
– Похоже, да.
Моисей завинтил последнюю крышку и забрался на заднее сиденье, бросив под ноги разводной ключ. Затем одобрительно постучал по стенкам:
– Надежная конструкция, – похвалил он детище Уоллиса.
– Думаю, нам пора, – сказал я. – Задерживаться здесь нечего.
– Но куда мы направляемся?
– Какая разница? Главное – подальше отсюда – остальное меня не интересует. Не имеет значения. Наверное, в прошлое – чтобы как-то повлиять на столь плачевное будущее.
Моисей, пора кончать с двадцатым веком. Нам предстоит новый скачок в темное прошлое. Приключения продолжаются!
Смущение на миг посетившее лицо Моисея, рассеялось, и его место заняла железная решимость: выпятив подбородок, он рявкнул:
– Тогда вперед! Точнее, назад!
Нево вздохнул, примиряясь с неизбежностью.
– Профессор! – позвал я. – Занимайте место.
– О, нет, – отвечал Гедель, скрещивая руки на груди. – Мое место здесь.
– Что вы, профессор! Стены Лондона вот-вот рухнут, германские пушки всего в нескольких милях!
– У меня здесь жена, – спокойно ответил профессор. На лицо его легла тень от свечи.
– Где она? Мы заберем ее с собой…
– Я потерял ее. Нам не удалось выбраться вместе. Она осталась в Вене. Боюсь, как бы они не выместили на ней мое отступничество.
В голосе профессора была неуверенность, и тут я понял, что этот человек, подкованный в логике, можно сказать, на все четыре ноги, в повседневной жизни мыслит совершенно алогично.
Но едва я раскрыл рот, чтобы сказать ему это, как над нами ухнул новый снаряд – на сей раз совсем рядом!
Мигнула свеча – и стена мастерской разлетелась осколками – все это произошло в одно мгновение, время словно замерло.
И мы погрузились во тьму.
Машину тряхнуло, и я услышал крик Моисея:
– Ложись!
Мы едва успели пригнуться под градом камней, осыпавших нас со всех сторон, колотя по обшивке.
Я почувствовал сладковатый мускусный запах морлочьей шерсти. И мягкие длинные пальцы на плече.
– Рычаг! – простонал он. – Рычаг!
– Профессор! – прокричал я во тьму.
Но не было ответа. Мне показалось, что я слышу стон – или хруст камней, обсыпавших нас.
– Рычаг! Крыша обваливается, сейчас мы окажемся под обломками.
Моисей стал возиться, перебираясь назад, потом заколотил ботинками в заваленную камнями дверь.
– Если бы хоть одна свеча! – услышал я его пыхтение.
И тут все заглушил грохот падающего потолка. Я рванулся за Моисеем, пытаясь его остановить – и в этот момент мне в руку вонзились зубы морлока!
Сама смерть обрушилась на нас, замыкая в свои удушливые объятия, опрокидывая в первородный мрак – и зубы морлока впившиеся в плоть, и его шерсть, щекотавшая кожу, и все это было невыносимо! Взревев, я сунул кулаком ему в лицо.
Но почувствовал, что, не попав, зацепил рукавом какой-то рычаг на панели. Рев падающей стены моментально стих, и мы погрузились в непривычную тишину серого тумана. Не чувствуя под собой ног – мы падали в серую дымку путешествия во времени.
