не услышал.
— Нет. Я еще вернусь после обеда. Попробую все-таки из подручных материалов и запчастей станцию ДС собрать.
— Хорошо, Леон.
— Все, Ревель, пока, — с этими словами Аскеров двинулся по коридорам к выходу из корабля. За спиной его гасли плафоны бортового освещения, эсминец экономил энергию реактора, стремясь побыстрее наполнить накопители.
Леон шагал по уже вылизанным уборщиками коридорам и думал о том, как бы все-таки уговорить Макса не сдавать «Ревель» властям. Ведь юридически, прошло более пятидесяти лет, — поиск был остановлен. А нашедший — в данном случае группа предварительной колониальной подготовки — имел полное право объявить находку своей собственностью. Правда, оставалась целая куча нюансов, например то, что частные лица и корпорации не могли иметь в собственности боевые корабли. Но, в конце концов, снять тяжелое вооружение, оставить только противометеоритные пушки — и уже не боевой! Хотя… Реактору столько лития нужно, что разориться можно. Впрочем, если все пройдет нормально, то за одних только выживших форматировщикам светит нема-аленькая премия от ВКС ЕС. Можно и потянуть — вскладчину — заправку литием реактора и погрузку лития про запас. С другой стороны — экспедиция вот-вот закончится. Группа будет распущена до следующего набора. Как делить эсминец на шестерых? Никак. Ни один из группы не является настолько богатым, чтобы выплатить остальным призовую стоимость. Нет, есть, конечно, вариант — после роспуска группы остаться всем летать на «Ревеле», открыв собственную транспортную контору. Но вот, во-первых, профессиональным космонавтом никто из группы не является, кроме квалификации пилотов у Леона и Макса. А во-вторых, вряд ли всю группу удастся этой идеей заинтересовать. Как минимум Ци будет против, ей это скорее всего не надо. Кай? Тоже, скорее всего, не обрадуется. Елена? Ну, если принять за данность, что к Максу ее потянуло не на один раз, то возможно. Макс? А вот кто его знает… Командир, конечно, человек умный, рассудительный. Да и возраст потихоньку намекает уже отставному майору, что пора чем-нибудь своим обзаводиться. Только если действительно Елена для него не случай, а факт — то тогда на кой ему эсминец? Ни дома, ни семьи — опять сплошная работа. А если Елена просто случай — то Макс, Леон и, возможно, Отто не вытянут втроем доли всех остальных. Короче, как ни крути — а скорее всего «Ревель» надо будет сдать военным чинам ЕС, но можно же им поставить условие — никакой переплавки! Леон обрадовался, найдя этот выход, как ребенок. Действительно, самое простое решение иногда оказывается самым изящным…
Спустившись по трапу, Аскеров оглянулся. «Ревель» стоял на своих посадочных опорах, погасив все огни, кроме подсветки трапа. Казалось, что эсминец слегка грустит, опять оставаясь один. Леон вздрогнул, так ведь и до механоэмпатии недолго крышей съехать. Вот ведь сказывается все-таки и эмоциональная напряженность последних двух дней, и вообще уже усталость от экспедиции. Аскеров хмыкнул и направился к базе, в столовую.
А в столовой собрались на тот момент уже все, кроме Леона и Лань. Техники, не сговариваясь, сначала заканчивали работу, потом отправлялись на обед. Только если Леон возился с кораблем, то Лань, выполняя приказ Макса, один за другим отключала имперсонализированные терминалы базы. И все бы ничего, только терминалов было под полсотни, и возни с ними было ни разу не на полчаса. Тем более что перед отключением Ци Лань настойчиво пробовала перезапуск в минимальном режиме и, только убедившись, что эффекта это не приносит, отключала их. С ее точки зрения, подобное поведение терминалов было необъяснимо. Человек сугубо практичный и действительно верящий в диалектический материализм, как в Господа Бога, Лань предпочла написать в отчете о приказе Заславского и просто выполнить приказ. Да, разумеется, если бы хотя бы часть терминалов после жесткого рестарта заработала, то китаянка оставила бы их функционировать. Но чертова техника словно взбесилась, и Ци предпочитала не искать этому объяснений. Корпораты из «АйБиСпейс» вполне могли поставить и бракованную партию. С них бы сталось, черт побери. Значит, отключить и не думать, в отчете отразить. А там пускай одни корпораты с другими разбираются, решила Лань и просто делала свое дело…
Войдя в столовую, Леон застал там всех, кроме Ци. Два незнакомых ему лица он заметил, но решил сам вопросов не задавать — в конце концов, как раз разморозка и реанимация должны были закончиться. Макс, сидя во главе стола, как и положено командиру, удивил Аскерова несколько больше — к креслу командира была прислонена винтовка, с которой тот поднимался на борт «Ревеля». Но и в этот раз Леон решил обойтись без лишних вопросов, Заславскому виднее.
— А вот, господа, еще один человек, который принимал участие в вашей переноске из корабля на базу, — заговорил Отто Лемке, обращаясь к Ивару и Герману, — позвольте вам представить: Леон Аскеров, наш старший техник в этой экспедиции.
— Ивар, очень приятно, — вскочил тот, который поменьше, — вернее, я не знаю, как меня зовут на самом деле, потеря памяти, но герр Заславский был настолько любезен, что предложил мне пока зваться Иваром, и даже подтвердил это временным пропуском.
— Леон.
— А я Герман. Со мной та же беда с памятью, и именем я тоже обязан герру Максу.
— Леон, очень приятно, — техник ответил на два рукопожатия и сел за стол. К нему тут же подкатил механический стюард и водрузил перед Аскеровым обед, согласно индивидуально заданному меню.
Некоторое время форматировщики и их гости просто молча обедали. Отто украдкой, исподлобья, поглядывал на своих пациентов, как будто то ли не доверяя им, то ли наблюдая, как на них скажется обычная пища. Впрочем, обычной ее назвать можно было с огромной натяжкой, ибо меню у вновь оживших было специальное, диетическое. Огромному Герману досталась немаленькая тарелка овощного салата, а в придачу — куриный бульон. Ивару же пришлось довольствоваться фруктами и кашей. Медицинский подбор меню был, временами, откровенно издевательским с виду. Но при этом Лемке мог поручиться, что именно содержащихся в такой еде веществ и не хватает этим измученным организмам. Хотя стоило признаться, что измученными размороженные не выглядели. Несколько потерянными, да. Но, если задуматься, оно и немудрено — столько новых впечатлений. А вот измождения было не видать, поскольку не просто так разморозка и реанимация заняли почти сутки. Медицинская аппаратура сделала все, что смогла, — а остальное дело уже организмов.
Примерно когда Отто расправился с супом, в столовую вошла Лань. Китаянка так и явилась обедать, увешанная кабелями и тестерами. Впрочем, кажется, это становится дурной традицией — вон, Макс тоже с винтовкой пришел. Да и сам Лемке, подчиняясь непонятной паранойе командира, с плазменным пистолетом не расставался. Но… тенденция налицо. И тенденция странная, если честно. Впрочем, Ци никогда деликатностью особо не отличалась, так что удивляться тут нечему. Отто встал и, обращаясь к Герману и Ивару, отчетливо произнес:
— Господа, а это наш второй техник, фрау Ци Лань. Лань, это Герман и Ивар, двое из троих, найденных на борту эсминца.
— Оч приятн, — буркнула китаянка на грани разборчивости, прошла к своему месту и тяжело рухнула в кресло, не обращая внимания на вскочивших двоих, которые явно собирались сами ей представиться. На вежливость Ци было наплевать. На церемонии, принятые в среде этих прислужников империализма, — тоже. Ивар пожал плечами и сел на свое место, а Герман обратился к Отто:
— Герр Лемке, а нельзя ли мне удалиться? Я бы, герр доктор, с огромным удовольствием погулял снаружи базы, если можно. Послеобеденный моцион, свежий воздух, да и просто охота на природу посмотреть.
— Отчего же… Можно. Герман, только постарайтесь не удаляться слишком далеко. Все-таки ваш организм еще изрядно слаб, я буду беспокоиться.
— Хорошо, герр доктор. Как скажете, далеко отходить не буду. Дамы и господа, позвольте откланяться, — с этим словами гигант встал, отодвинул свое кресло, кивнул несколько раз в разные стороны, как бы действительно откланиваясь, и вышел из столовой.
Макс посмотрел на Ци Лань, зло прищурившись, но ничего ей не сказал. А остальные, словно следуя примеру Германа, оканчивали обедать, раскланивались и выходили. В конце концов, в столовой остались Ци, активно работающая палочками для еды, Елена, по своему обыкновению отошедшая после обеда покурить к окну, и Макс, просто молча сидящий на своем месте, глядящий куда-то в сторону двери и ничего не говорящий. Положа руку на сердце, он мог бы сказать, что ждет, когда Лань расправится с обедом и
