Латаны от Никеи до Ренана, так что мы осторожно ехали на юг, не боясь заблудиться.
А на следующий день нам начали попадаться первые майсирцы. Видя наши вымпелы, одни приветственно махали руками, а другие, не обращая на нас внимания, продолжали заниматься своими делами: не санкционированным начальством грабежом или же реквизицией, на которую их послали интенданты. Впрочем, разницу между этими видами занятий определить крайне трудно.
Я заметил несколько человек, одетых в темные доспехи негаретов, кочевников, из которых набиралась пограничная стража. Во время моей первой поездки в Майсир, когда я выступал в постыдной роли посла императора, явившегося с мирными предложениями, мне пришлось ехать в сопровождении одного из их отрядов. Это были почти бандиты. Они могли быть храбрыми, если этого требовала обстановка, и трусливыми, если знали, что трусость поможет сохранить жизнь. Несмотря на их подчас варварский образ жизни, мне понравилось проведенное с ними время, и иногда я мечтал о том, как бы самому пожить такой жизнью, чтобы ничто не приковывало меня к одному месту, чтобы можно было бездумно отдаваться безрассудной порой охоте, диким скачкам и развлечениям.
Я не опасался попасть в засаду – никто, находясь в здравом уме, не мог и помыслить о том, что эта кучка людей, направляющаяся к расположению главных сил майсирской армии, является нумантийским отрядом. К тому же впереди на известном расстоянии ехали люди Кутулу, а к каждому мало-мальски опасному месту я высылал кавалерийский разъезд. Симея своими магическими средствами осматривала округу на предмет неприятных сюрпризов и непрерывно плела вокруг нас заслон из заклинаний, так что даже если кто-нибудь из майсирских военных колдунов и взглянул бы на нас, то все равно не смог бы заметить ничего, достойного их внимания.
На следующий день, когда от Ренана нас отделяла только дюжина лиг, двое из людей Кутулу доложили, что обнаружили лагерь майсирцев. Я поехал с ними вперед через холмы, взяв с собой только Свальбарда и Симею.
Командир разведчиков, постоянный телохранитель Кутулу Элфрик, вел нас овечьей тропой, которая, прихотливо извиваясь, взбиралась на возвышавшийся над всей округой холм. На середине склона мы привязали лошадей в кустах и продолжили подъем пешком.
Внизу, на широкой равнине, по которой змеилась речка, расположились майсирцы. Я насчитал по меньшей мере двадцать крупных лагерей, разделенных между собой вытоптанными полями. Судя по всему, король Байран разместил свои войска по дивизиям. В войске должно было насчитываться не меньше миллиона человек; палатки, шалаши и наскоро сколоченные грубые хижины тянулись вдаль, насколько хватал глаз.
Мы лежали на животах в грязи, смешанной с овечьим пометом, и я думал, что делать дальше. Было холодно, а затем вновь хлынул ослабевший на какое-то время дождь. Но никто из нас уже не мог промокнуть сильнее, так что непогоду следовало рассматривать лишь как очередную мелкую неприятность.
Симея подползла ко мне.
– У меня есть идея, – прошептала она неслышно, хотя это было форменной глупостью: до ближайшего майсирца было не менее полулиги. Впрочем, у страха своя логика. – Можно сотворить заклинание наподобие того, каким вызывается действие Чаши Ясновидения.
Я возразил, что это, вероятно, слишком опасно, так как колдуны Байрана наверняка наблюдают за лагерем. Симея успокоила меня, объяснив, что хочет воспользоваться новым магическим средством, для которого годится лужа дождевой воды. Это заклинание, сказала она, довольно слабое, и потому его труднее обнаружить.
После такого объяснения я, естественно, приказал ей браться за дело.
Ей не потребовались ни жаровня, ни огонь. Она всего лишь пошевелила пальцами над крошечной лужицей и повторяла это движение снова и снова, как будто писала невидимое письмо. При этом она много раз монотонно произносила заклинание. Несмотря на владевшее мною беспокойство, я все же начал позевывать от скуки.
Наконец вода забурлила, стала прозрачной, а затем мы оказались высоко над майсирским лагерем. Я велел Свальбарду развернуть карту, прикрывая ее плащом от дождя, и сориентировался по картинке.
– Мы можем подобраться поближе?
– Мы можем сделать все, что вы найдете нужным, – ответила Симея. – Подобраться поближе или осмотреть любой закоулок лагеря… Все, что захотите.
Я достал из сумки письменные принадлежности и, глядя на картинку, которую рисовал в луже «глаз», летавший, повинуясь Симее, над долиной, стал делать быстрые заметки. Здесь проходила первая линия постов, здесь вторая, там располагались резервы, там огромные шатры-столовые и провиантские склады, здесь и здесь интендантские склады. Я старался не вглядываться в лужу подолгу – мелькающие передо мной картины вызывали тревожные спазмы в желудке, тем более что я давно избавился от желания возвратиться с Колеса к новой жизни в образе птички.
Мне удалось отметить и кое-что интересное. Майсирцы спалили или разобрали почти все имевшиеся в долине дома; в немногих оставшихся, вероятно, жили старшие офицеры или размещались штабы. Но в дальней от нас стороне лагеря располагалось большое поместье. На полях вокруг него густо росла озимая пшеница, виноградники с неубранными гроздьями засохли и увяли, но оставались невредимыми, в плодовых садах не было заметно ни одной порубки, а дома поместья, похоже, находились в прекрасном состоянии: белые, богатые и роскошные.
– Вы можете приблизиться туда? – спросил я. – Похоже, что там должно находиться что-то важное.
– Только очень осторожно. Если бы я жила в этом доме, то обязательно окружила бы его магической защитой.
Изображение поместья в луже стало увеличиваться.
– Пока все нормально, – сказала Симея. – Возвращаться я буду помедленнее.
Сторожевые посты… ну и шикарный вид у этих ребят. Держались они очень спокойно; похоже, не видели никаких оснований для тревоги. Удалось разглядеть лишь несколько лошадей, причем не у одной коновязи, да и людей вокруг было совсем немного. Над крышей главного дома я насчитал дюжину труб, но только над двумя поднимался дымок.
– Никого нет? – вслух подумал я. – Интересно, кто же там сейчас живет.
