'По дороге в Рай...' ...или Беглые заметки о жизни и творчестве Константина Кинчева...

сторону леса'. Впоследствии он подтвердил, что посвящена она была именно Гребенщикову. В ней отношение Кинчева к БГ высказано вполне определенно:

Ты веришь запаху трав,
Я – стуку в дверь.
Но разве важно, кем были мы
И кто мы теперь?
Ведь в этой игре решать не нам,
И не нам назначать масть,
Но, мне кажется, стоит встать,
Даже если придется упасть.
Ты ночуешь в цветном гамаке,
Моя кровать – пол.
И мне безразлично, кто из нас отдаст пас
И кто забьет гол.
Ведь в поисках темы для новых строк
Можно пробовать тысячи слов.
Но если ты слеп, не стоит идти –
Ты разобьешь лоб.

Мы держим путь в сторону леса,
Мы видим снег скал.
И нам ни к чему ветер песен,
Которые мы оставили вам,
Покидая вокзал.

Твой символ – роза ветров,
Мой – ржавый гвоздь,
Но, ради Бога, давай не выяснять,
Кто из нас гость.
Ведь мы с тобой решаем кроссворд,
К которому знаем ответ.
Ты только вспомни, какой шел дождь,
А сейчас дождя нет.
От линии стужи навстречу теплу
Мы бредем, держась за края,
И нам все сложнее смотреть вверх
И просить у неба огня.
И хотя у нас с тобой разный стиль
И разный цвет глаз,
Мы идем тропой восходящего дня,
И утро смотрит на нас.
Мы держим путь в сторону леса.

Эта песня – обращение к брату. Помните у Вознесенского: 'пошли мне, Господь, второго, чтоб вытянул петь со мной...' Творца может оценить по-настоящему только творец. У любого художника всегда в душе живет тоска по пониманию – не слов, жестов, поступков, а созданного им. Ему необходима оценка равного. Не пылкие восторги и преклонение невзыскательных поклонников, а оценка равного. Кинчев никогда не смотрел на БГ как на 'отца русского рока' и 'учителя', нет. И вряд ли отдавал себе отчет в том, чего именно ждет от Боба. Но мне кажется, что он искал именно признания, понимания. Песня-то о том, что идеалы у них одни и те же, каким бы разным на первый взгляд ни было их творчество.

Вроде бы они и не ссорились. Правда, Костя рассказывал мне, что когда начинался его питерский период, он однажды пришел к Бобу домой.

– С бутылкой, как водится, чтоб все по-людски...

Но пообщаться им не удалось. Жена Бориса, женщина эксцентричная, попросту выгнала Константина. На нее Кинчев не обиделся – 'что взять с вздорной бабы?' А то, что БГ в этой ситуации повел себя не по- мужски, конечно, его задело.

– По-мужски – это как? – спросила я.

– Ну, треснул бы кулаком по столу, что ли...

Но несмотря на этот случай, я не помню, чтобы Кинчев когда-либо злословил по поводу Боба. Естественно, все мы обменивались впечатлениями о концертах, о новых песнях того или иного музыканта или группы. И Константин никогда не кривил душой и говорил все, что думал, в том числе и о песнях Бориса. Иногда звучали далеко не комплименты. Но это всегда была критика с позиций художественных. В ней никогда не проскальзывал даже намек на мстительность, злобу или что-либо в этом роде.

Боб тоже посвятил Кинчеву песню. То есть он не декларировал, что песня написана именно в связи с Константином. Но это поняли все.

Однажды по каким-то делам зашел Борис, и я показала ему текст 'Мы держим путь в сторону леса'. Он прочитал его и сказал: 'Угу'. Потом, после того, как Кинчев впервые спел в рок-клубе знаменитую теперь песню 'Мы вместе', Боб пришел ко мне на работу уже с текстом.

– Залитуешь? – И он протянул мне свое новое сочинение. Называлось оно 'Быть вместе':

Я хочу сказать тебе: здравствуй, но где ты?
Дать тебе руку, но рука проходит словно сквозь дым,
Разжечь пламя, но что в тебе может гореть,
Разделить с тобой кровь,
но кровь нужна только живым.
А твоим картонным героям, у которых нет тени,
Бесплотным женщинам, которые вянут весной...
Ты доволен, что движешься,
тебе наплевать на то, кто тобой движет.
Ты поешь на чужом языке - [1]
ты боишься знать свой...
Но помни – мы могли бы быть вместе,
Мы могли бы быть вместе,
Если бы ты мог быть.
Ты имеешь змею, в которой нет яда,
Решения, чтобы никто не задал вопрос,
Свадьбу, на которой нет ни мужчин, ни женщин,
Ритуал, в котором нет слез.
А мы могли бы быть вместе –
Если бы ты мог быть.