Она не может быть дочерью простолюдина, все в ней выдает высокородную даму. И это-то было ему особенно ненавистно. Казалось, именно поэтому огонь желания должен был погаснуть, но ничего подобного не произошло. Говейн отметил, что своим спокойным достоинством монашка похожа на его мать, и от этого сладко защемило сердце.
Бертрам подвел почетную гостью к ее месту, поклонился и поспешил на кухню дать указания поварам, оставив Элис на попечение Говейна.
– Вы хорошо сказали, леди Элис, – тихо проговорил он, помогая ей сесть на грубо сколоченную скамью.
– Благодарю. Я уже сообщала вам, что не всегда была монахиней.
– Но то, что вы знатная дама, не говорили.
– Вы произнесли это так, словно быть знатной дамой позорно.
– Для меня и для тех, кто здесь находится, – да!
– Это из-за Ранульфа? Но не вся знать похожа на него.
– Так же как не все мятежники – злодеи.
– Но свои обещания они не выполняют.
Говейн раздраженно вздохнул:
– Я отпустил бы вас, но вы слишком многое успели здесь увидеть.
– Я никому не расскажу, – заверила Элис.
– Доверять вам полностью невозможно. Слишком много неясного. Например, почему вы в перчатках? Может, прячете там план расположения нашего горного лагеря?
Она вскинула голову.
– Я никогда себе этого не позволю! Да и потом – я не знаю, где мы находимся, ведь во время пути сюда я ухаживала за Аистом. Мальчик едва не умер, поскольку по вашему приказу мы что было мочи неслись по ухабам…
– Нам надо было спешить.
– Я знаю, что вы не бессердечный! Я видела сострадание в ваших глазах, когда вы смотрели на раненых. Простите, мне не следовало набрасываться на вас с упреками…
Говейн был поражен. Чтобы женщина извинялась? Судя по всему, это разумная и здравомыслящая особа.
– Вы мне не верили, а я к этому не привыкла, поэтому и вышла из себя.
– Я тоже не привык к недоверию, – признался он, с интересом взглянув на нее.
Элис оглядела шумную компанию и печально улыбнулась:
– Они напоминают мне родной дом и наших людей. Мама часто сравнивает их с выводком резвых щенят, которых порой трудно унять, но все равно их любишь.
– Что у вас за семья? Вы к ней очень привязаны?
– Вы их не знаете.
– Боитесь, что я попрошу за вас выкуп?
– Они не богаты, и много вы не получите. Вот врушка, подумал Говейн, да к тому же и неумелая. Ее выдал взгляд выразительных глаз и румянец на щеках. И он решил пока больше не расспрашивать Элис про семью. Он все равно узнает, откуда она родом и почему скрывает свое имя.
– Не все мятежники – безжалостные бандиты. Некоторые – богобоязненные люди, неумышленно нарушившие закон.
– Но если законы не соблюдать, то воцарится беспорядок.
– А что делать, если те, кто обладает властью, сделали законы выгодными прежде всего для себя, а не для тех людей, кого они обязаны защищать?
– Тогда… тогда следует обратиться к сюзерену, даже к королю, если необходимо, – спокойно ответила Элис.
– У короля нет времени для таких, как мы, – горько бросил он.
– А вы пытались к нему обратиться?
– Да. Нас ведь вынудили стать мятежниками.
– Ранульф?
– И другие знатные господа. Я писал к друзьям отца о том, что происходит в Истэме, спрашивал их о Малпасе. – Говейн также молил их сообщить хоть что-нибудь о его матери, о том, была ли она законной женой отца. – Они мне не поверили. – Говейн заметил, как внимательно и по-доброму смотрят на него умные темно-голубые глаза, впитывая каждое его слово. Таких потрясающих глаз он еще не видел ни у кого. Они как глубокие заводи, где можно утонуть. Хорошо, что эта женщина не создана для таких, как он.
– Будете есть суп, сестра Элис? – Перед ней стоял повар, его толстое лицо сияло от гордости.
– Да… конечно.
