– Это я, Говейн. И со мной Элис. Заскрежетал засов, и дверь распахнулась.
На пороге стоял Перси с раскрасневшимся лицом и взлохмаченными волосами. Кухня напоминала людской муравейник.
– Лишняя пара рук нам пригодится, – сказал он. – Говейн, я сделал, как вы сказали, – разделил сыр на маленькие порции. Каждый получит по куску и по овсяной лепешке.
Элис нахмурилась.
– Разве вы не будете готовить в пути?
– Нет, – ответил Перси и кинулся к бурлящему на огне горшку.
– Разводить костер опасно, – объяснил си Говейн. – Когда возьмем Малпас, устроим пир.
А если взятие Малпаса затянется? Элис подумала о голодных, возбужденных людях и подошла к сложенным в кучи продуктам.
– Разве нельзя съесть что-нибудь из этого?
– Нет. Я собираюсь одеть наших людей в ливреи слуг Ранульфа, чтобы они подвезли к воротам этот якобы задержавшийся груз.
– Чтобы отвлечь внимание охраны?
– Да. Мы подойдем ночью. Отряд Дарси в это время станет взбираться через заднюю стену. Насколько мне известно, начальник караула очень внимательно проверяет все повозки, въезжающие в Малпас, поэтому продукты нельзя трогать. Надеюсь, наша уловка удастся. Однако как бы во дворе не собрался весь гарнизон. Там люди тоже много дней не ели вдоволь, и прибытие продуктов их, несомненно, привлечет.
Элис сердито взглянула на него:
– А то, что наши люди в таком же состоянии, вас не волнует?
Итак, Элис сказала «наши». Что ж, подумал Говейн, это сулит надежду на будущую совместную жизнь.
– Я знаю, что им надоели лепешки, но…
– Все измучены, особенно женщины и дети.
– Мне очень жаль, но я ничего не могу поделать.
– Хорошая еда их немного подбодрит.
– Что случилось? – Подошедший Перси вытирал фартуком лицо, а в руке держал противень с ароматными булочками. – Говейн разрешил взять один мешок муки, чтобы испечь их в дорогу.
– Как великодушно с его стороны, – горько заметила Элис. – А нельзя съесть это сегодня вечером?
– Нам нужна еда для долгого пути.
– Согласна, но не мог бы Перси испечь еще?
Говейн рассердился.
– Тогда привезенный груз не будет соответствовать представленным счетным палочкам, и охрана заподозрит неладное.
В кухонную дверь постучали, а когда Перси открыл, в помещение стрелой влетела Бирди, а за ней следом Энид.
– Пахнет хлебом. Ой! – Бирди бросилась к противню.
Перси на всякий случай приподнял противень повыше.
– Осторожнее, не обожгись.
Девочка облизала губы.
– Пахнет как настоящий хлеб.
– Я хочу, я хочу! – запрыгала Энид и добавила волшебное слово: – Пожалуйста.
– Спроси разрешения у папы, – сказала Элис.
Говейн бросил на Элис свирепый взгляд и опустился перед дочкой на колени.
– Энид, завтра мы отправляемся в долгий путь, и ты захочешь есть…
– Я хочу сейчас! Пожалуйста. – Она заморгала пушистыми ресницами.
Говейну некуда было деваться.
– Хорошо, малышка. – Он взял с подноса булочку и разломил ее пополам. – Только пусть она остынет.
От булочки поднимался восхитительный пар, девочки радостно запрыгали.
Элис смотрела на их бледные, внезапно оживившиеся личики, и сердце у нее сжалось. Они счастливы от такой малости! В Рэнсфорде остатки белого хлеба скармливали свиньям, а Энид и Бирди впились зубами в булочки, как пара голодных волчат. Вдруг Энид перестала жевать и посмотрела на Элис.
