– Увидите, – загадочно ответила она.
Глава четырнадцатая
– Может, ваша мысль не столь уж удачна? – вслух размышлял Говейн, ведя ее по каменному мостику к горячим родникам.
– Но почему? Пока вы моетесь перед едой, я вам кое-что расскажу.
– Я зажгу еще факел, – сказал он. Темнота пещеры создавала уж слишком интимную обстановку, и Говейн опасался, что не выдержит.
– Лучше свечи. Я вчера принесла их сюда. – Элис вытащила из углубления в стене две толстых свечи. – Они из воска. Я везла их настоятельнице монастыря. А вот полотенца.
Говейн нервничал, словно невеста-девственница. А Элис тем временем суетилась, готовя ему все для мытья. Она зажгла свечи и укрепила их с двух сторон заводи, полотенца положила у кромки воды.
– Все готово, – заявила она.
У Говейна свело низ живота. Может, в воде ему станет легче? Он прошел к пологим камням, где было не так глубоко.
Элис уселась неподалеку, обхватила ноги руками и положила на колени подбородок.
– Я хотела вам рассказать…
– Вы собираетесь смотреть, как я буду раздеваться?
Она покраснела и повернулась к нему спиной.
– Простите… Скажите, когда можно будет повернуться.
Говейн сбросил одежду и окунулся в воду. Надо поскорее вымыться и бежать отсюда, пока он еще хоть как-то владеет собой!
– Можно? – раздался голос Элис.
– Да. – Говейн сжал зубы.
Она смотрела широко раскрытыми глазами на его обнаженную грудь. У Говейна пересохло во рту.
– Так что вы хотели рассказать? – с трудом произнес он.
– Ой, Говейн! Вы такой красивый… как языческий бог!
Ее неприкрытая страсть вызвала у него ответный жар.
– Вам не следует этого говорить, Элис!
– Почему? Это же правда. – Она склонила голову набок. – Вам не нравится, что я нахожу вас привлекательным?
– Конечно, нравится, но… просто…
Улыбка исчезла с ее лица.
– Вам не хочется связывать себя с такой, как я, – прошептала она.
– Ничего подобного! – Забыв обо всем на свете, он протянул к ней руку.
Она встала на колени у края заводи и дотронулась пальцами до его ладони. И тут же между ними словно пронеслась огненная искорка. Элис ахнула, а Говейн отшатнулся. Он увидел, что рука у нее обнажена.
– Элис, где ваши перчатки?
– Я сняла их, когда мы месили тесто. И вот что я хотела вам сказать. Сегодня я попробовала следующее: когда кто-то касался меня, я, вместо того чтобы окунуться в ощущения этого человека, старалась замкнуться на своих чувствах.
– Замечательно, – сдержанно сказал Говейн.
– А когда мы на кухне месили тесто, то и касалась руками Бетт и Вельмы. Сначала мне было неприятно, но потом я привыкла. Думаю, на мою чрезмерную чувствительность повлияло то, что меня слишком оберегали от общения с другими людьми. Когда кто-нибудь до меня дотрагивался, я ожидала худшего, и это обостряло мою восприимчивость. Но знаете, что самое чудесное? – Элис вся светилась от возбуждения.
– Что же?
– Мы с вами можем быть вместе!
Элис, – Говейн уперся коленом в камень и обнял ее за плечи. Он ждал, что она вздрогнет или отпрянет, но этого не произошло. Она с восторгом глядела ему в глаза. – Элис, я…
Она наклонилась и поцеловала его. Осмелев, Говейн просунул язык между ее полуоткрытых губ. Если ей это будет неприятно, то дальнейшее невозможно, подумал он.
У Элис от неожиданности перехватило дыхание. Но это прикосновение так приятно волновало… Она вся таяла от тепла, разливавшегося внутри.
– Еще! – прошептала она.
На этот раз она без удивления встретила его поцелуй, и их языки сплелись. У Элис закружилась голова, но она не оттолкнула Говейна.
