Хэнк остановился и ожег джинна взглядом:
– Ах ты подлец, подглядывал за мной?
– Я? – Мадди надулся от важности и стукнул кулаком себя в грудь, потом просто пожал плечами и сказал: – Я только хочу видеть счастливым своего хозяина.
– О, хорошо, что ты не заставляешь меня съесть это дерево. – Хэнк постоял в глубокой задумчивости, засунув руки в карманы, и посмотрел на мешок. – Хорошо, ты победил. Я согласен.
– Когда ты хочешь услышать оленей?
– Я подам тебе знак.
– Какой?
– Буду насвистывать «Джингл беллз».
Мадди отсалютовал:
– Есть... болван.
Хэнк хотел что-то ответить, но покачал головой и пошел И только на краю поляны проворчал:
– Спасибо, – немного отошел и добавил: – ... болван.
В сочельник хижина была ярко освещена. Всюду были зажжены свечи, сделанные из собранных Хэнком орехов. Они горели на сундуках, на бочонках, во всех углах и, само собой разумеется, стояли вокруг подножия рождественского дерева, мерцая, как маленькие звездочки, отбрасывая золотой отблеск на подарки, лежащие рядом.
Подарков было много, они были завернуты в банановые листья вместо бумаги, обвязаны лианами вместо лент, и на каждом красовалась орхидея, как большой бант. Комнату украшали и рождественские венки, правда, они были сделаны из тропических растений и увиты южными цветами, но все равно в комнате царила праздничная атмосфера Рождества. Капельки воды на венках и цветах блестели, словно льдинки. Само дерево было тоже украшено гирляндами из орхидей и бусами из раковин. Смитти и дети вырезали из банановых листьев фигурки ангелов, а Хэнк позаботился о главном украшении – настоящем рождественском подарке южных морей – красной звезде, которая была сейчас водружена на самую вершину сосны.
Мадди сидел, лениво развалясь, на крышке сундука, наслаждаясь самим духом Рождества, уютом и покоем настоящего домашнего праздника. Искреннее добродушное веселье, улыбки и смех украшали это торжество. Мадди был сторонним наблюдателем и не принимал никакого в нем участия, он по-настоящему расслабился, набив желудок и чувствуя в голове и на сердце легкость необыкновенную.
Уму непостижимо, но Маргарет умудрилась ничего не сжечь. Видимо, это был рождественский подарок судьбы. Они ели рыбу, в поимке которой Теодор принимал активнейшее участие, ели фрукты, собранные Лидией, совершенно неожиданно бананы были приготовлены самым чудесным образом. Теперь они собрались под своим рождественским деревом, сидели и смотрели на него, каждый погрузившись в свои мысли.
Вдруг Теодор достал из кармана губную гармонику и начал вертеть ее в руках. Мадди поморщился, а Хэнк и Маргарет обменялись обеспокоенными взглядами, но Теодор встал, обошел Лидию и Аннабель и протянул бесценный инструмент Хэнку.
– Ты умеешь играть рождественские песни?
Присутствующие перевели дух с облегчением, а Хэнк поднял гармошку к губам и заиграл «Тихую ночь». На втором куплете Маргарет присоединилась к нему. У нее был чистый и очень приятный голос. Она помахала рукой Мадди и детям, чтобы они ей подпевали. Так они пели гимн за гимном, каждый последующий громче и увереннее, чем предыдущий. Закончив пение, они засмеялись от удовольствия и радости. Но вот следующая прекрасная мелодия, чистая и трогательная. Без всякой задней мысли они начали петь: «Мы хотим, чтобы всем...» Вдруг Хэнк, быстро отняв от губ гармошку, закрыл рот Теодору ладонью:
– Ты не пой!
Голоса Маргарет и Лидии оборвались. Мальчик смотрел на них поверх руки Хэнка, а взрослые обменялись вздохом облегчения. Хэнк утер пот со лба и медленно отнял руку. Теодор же заморгал, нахмурился и сердито сказал:
– Все равно я слов-то не знал.
Хэнк снова вздохнул и сказал:
– Сейчас споем «Джингл беллз», и настанет время ложиться спать.
– Я не устал, я не хочу, – сразу возмущенно заявил Теодор. Хэнк кивком указал ему на Аннабель, которая уже заснула на руках Маргарет.
– Пора спать. Чем раньше вы ляжете, тем скорее наступит утро.
– Почему? Разве время идет быстрее, когда спишь?
Хэнк посмотрел на Маргарет в надежде, что она подскажет, что отвечать, но она пожала плечами, и он вынужден был ответить на свой страх и риск.
– Да, – твердо произнес он и заиграл последнюю мелодию. Затем Маргарет понесла Аннабель в кроватку. Глаза Теодора сверкали все так же ярко, похоже, и правда он не будет спать всю ночь.
Вдруг на крыше хижины раздался сначала шорох, потом стук, что-то посыпалось с потолка. Все посмотрели вверх, сразу замолчав.
