– Разве нет такого места, которое бы ты мог назвать домом?
– Я вырос в Питсбурге.
– Что привело тебя в южные моря? Такой выбор мне представляется странным.
– Ты же тоже здесь.
– Я в отпуске, путешествую. По крайней мере я отправлялась отдыхать. – Она бросила на него лукавый взгляд. – Мне не кажется, что ты приехал сюда в отпуск, а тем более путешествовать.
– Это перекрестный допрос?
– Вовсе нет. – Она от души расхохоталась. – Старое как мир любопытство. Не нужно сразу лезть в бутылку.
– В свое время я слышал, что здесь много денег, золота, жемчуга. Люди приезжали сюда за состоянием.
– Только этого не хватало. Неужели ты приехал искать клад? – В притворном ужасе она закатила глаза.
– Да можно и так сказать. – Он рассмеялся.
– Что тут смешного?
– Я не собирался ни охотиться за состоянием, ни заниматься кладоискательством. – Он помахал колодой карт. – У меня были большие планы найти тех, кто бы добровольно поделился со мной.
– Но тебя схватили, и ты кончил в тюрьме, – продолжила она за него.
– Нет, меня не повязали. – Хэнк не смог скрыть горечи в голосе. – Все дело в том, что на этих островах не существует «невиновности, пока вина не доказана». – Он бросил раковину в набежавшую волну.
– Да, наполеоновские законы, – пробормотала она рассеянно, рисуя что-то на песке. – Иногда мы, американцы, принимаем как должное то, что имеем, и не ценим того, за что должны воздавать хвалы судьбе и Создателю ежедневно.
Они посидели еще недолго молча, став как бы ближе друг другу. Ветер шелестел в кронах соседних пальм. Песчаный краб пробежал по берегу и исчез в норке, спрятался в мокром песке, только небольшой бугорок остался на том месте. Через несколько минут Смитти снова обратилась к бутылке.
– Если бы у тебя, – она крутила ее в руках, – было три желания, то что бы ты загадал? Что бы ты выбрал?
– Свободу, – сразу ответил он.
Он чувствовал, что она смотрит на него, и даже знал, что она хочет спросить. Ее интересует, почему ему присудили пожизненное заключение. Он обернулся и, следуя ее манере, посмотрел ей прямо в глаза. Он увидел интерес и любопытство, в какой-то степени оправданное, но он и так сказал слишком много.
– А ты? Что бы ты выбрала?
Хэнк поднял маленькую палочку, потыкал ею песок, потом посмотрел на нее. Ответа все не было.
– Я думаю.
Он рассмеялся про себя. Какая неожиданность. Смитти думает. Он бросил палочку в воду и стал наблюдать, как волна подхватила ее и понесла опять на берег.
– Чего, интересно, могла бы захотеть женщина-адвокат? Выигрывать каждое дело?
– Совсем нет. Я люблю борьбу и с удовольствием принимаю вызов. Трудности меня вдохновляют, ситуация так часто меняется. Мне очень нравится бороться за справедливость.
– Это твой любимый оксиморон, милочка. Мир в принципе не может быть устроен справедливо.
– А я верю, что он может быть справедлив для всех.
– Ты пытаешься влезть на радугу.
– Закон – он один для всех. Подумай об этом. Без законов в мире царил бы хаос.
– Хаос царит и с законами. – Он рассмеялся еще более едко. – Представляешь, какой будет ад на земле лет через сто?
– Мир станет еще лучше, справедливее, совершеннее.
Он просто покачал головой. Идеалистка. Для него все это звучало как шутка. Да, пожалуй, она и вправду адвокат.
– Ну так что там с желаниями, Смитти? Чего хочет адвокат, который работает для того, чтобы мир стал совершеннее?
– Ты забываешь, что до того, как стала адвокатом, я была женщиной.
– Хорошо, тогда что бы загадала женщина?
Она покачала головой:
– Не могу ответить за всех, только за себя. Я бы хотела очутиться дома.
